Возвращение к жизни

Творческий штат газеты невелик: редактор, его заместитель, ответственный секретарь и литсотрудник. База — две автомашины-будки. В одной — наборные кассы со шрифтами, в другой — печатная машина «американка», рулон-два газетной бумаги и наше скудное имущество.

Зимой мы располагались в населенных пунктах, летом предпочитали лес. В любое время года не забывали о маскировке, дабы не привлечь внимания вражеской авиации. И все же, случалось, попадали и под бомбежки, и под обстрел дальнобойной артиллерии.

Однажды ночью на Сандомирском плацдарме снаряд разорвался в трех метрах от нашей автомашины. Осколками изрешетило будку, попортило часть наборных касс. К счастью, люди ночевали в землянках, и никто не пострадал.

В дни обороны работалось легче. Редакция обычно базировалась поблизости от штаба дивизии, мы всегда были в курсе событий на переднем крае. Частые наши вылазки в полки совершались по устоявшимся маршрутам. Без особого труда находили мы тех, о ком надо было написать, знали, где какой батальон и рота расположены. И риск невелик: журналистские тропы на передовую пролегали по ходам сообщений и траншеям.

Сложнее было, когда фронт трогался, и дивизия устремлялась вперед в наступательном рывке. Уйдешь с полком или батальоном, отмахаешь двадцать-тридцать километров. Блокнот распухнет от записей и военкорских заметок. Скорее бы их в газету! Но где теперь редакция? И как до нее добраться?

Машины, повозки спешат вперед, а тебе надо назад, в «дивизионку», как говорят, «одиннадцатым номером» — пешочком. Недаром мы в полушутку донимали интендантов, чтобы сократили дивизионным газетчикам срок носки сапог.

Разыскивая редакцию, набредешь, наконец, на какой-нибудь штаб, с рацией, с телефонной связью. Обрадуют: управление дивизии в Ивановке. Глянешь на карту, что всегда при тебе, прикинешь, как добраться напрямую, отшагаешь «форсированным» этак километров десяток. А в той Ивановке остался лишь хозвзвод — штаб дивизии снялся. Вдобавок командир хозвзвода подбросит новость:

— Редакции при штабе не видел. Слышал, с тылами кочует левее, на Петровку…

Снова шаришь главами по карте. Ага, вот она, Петровка! Надо выйти к шоссе. Повезет — перехвачу попутную машину. Шоссе пустынно. Но вот показался мотоцикл. Голосую.

— Подкинь, браток, до Петровки!

Сержанту явно не до меня.

— Из газеты я. Срочный материал с передовой!

— А-а-а. Садитесь, — соглашается мотоциклист.

Но в Петровке — ни одного военного. Старичок у хаты информирует:

— Булы машины, та й пишлы дали.

— Куда теперь? — интересуется мотоциклист.

Отрешенно отвечаю:

— Куда вы, туда и я.

— Тогда на Дубравку.

Не доезжая Дубравки, замечаю в лесочке дымок: полевая кухня, машины под деревьями. Среди них — и наша редакционная будка. У раскладного столика — ответсекретарь Гудков: правит гранки.

— Где тебя леший носит? — незлобиво ворчит Костя. — У нас запарка, а ты прогуливаешься. (Ничего себе — прогулка!) Что-нибудь добыл?

— Добыл.

— Тогда вот тебе кабинет, — и указывает на лужайку под дубом. — Выписывайся.

Растянувшись на траве, кладу на полевую сумку чистые листы бумаги, достаю карандаш…

За новостями в редакцию часто заходили офицеры политотдела и штаба, а в спокойные дни наведывались и политработники полков — за свежими газетами, листовками, приносили заметки и корреспонденции.

Периодически бывал у нас начальник политотдела полковник Борис Семенович Браудэ — высокий брюнет со жгучими черными глазами. Он постоянно интересовался нашими делами, держал редактора в курсе всех событий в дивизии, строго взыскивал за упущения.

Однажды полковник привел с собой командира дивизии генерал-майора Дмитрия Феоктистовича Дремина. Тучноватый, медлительный генерал осмотрел наше «хозяйство». Его внимание привлек наборщик Тарасов. Он привычными механическими движениями руки, не глядя в наборную кассу, выхватывал из нее литеры и складывал в верстатку.

— Ловко! — восхитился комдив. — По буковке, по буковке — и слово. Как же ты не перепутаешь? Клеток-то столько!

— В каждой свои литеры, — ответил Тарасов, — Так что не спутаешь.

— Надо ж запомнить, какая в какой, — продолжал удивляться Дмитрий Феоктистович. — И сколько требуется времени, чтобы надергать всю газету?

— Втроем управляются примерно часов за пять, — пояснил редактор.

— Не доводилось прежде видеть, как делают газету, — заметил генерал. — Интересно…

Шарневский не упустил счастливого случая — выложил начальству наши нужды: работаем при свечах, барахлит карбюратор редакционной машины, износились скаты.

Генерал поглядел на редактора вприщур, ухмыльнулся и сказал Браудэ:

— Ухватистый мужик наш редактор!

Вскоре после визита комдива в «дивизионке» появились фонари «летучая мышь», автослужба заменила карбюратор, «обула» машину в новые скаты. Шарик довольно ухмылялся: «Вот так надо с начальством!»

Тираж газеты быстро доставлялся бойцам. Центральные газеты иногда задерживались, и наша была первым источником новостей в окопах.