Возвращение колдуна

— Я не собираюсь бросать леди Одли на произвол судьбы, если ты это имеешь в виду, — вспылил я. — Я уверен, что она все еще жива, Говард. И я чувствую себя виноватым за все то, что с ней произошло. Этот болван Коэн не так уж и неправ в своих обвинениях.

Я встал, подошел к окну и посмотрел в просвет между шторами. Лондон являл собой жалкое зрелище, несмотря на то что был уже май. Обычно в это время года город изнывал от жары, а сейчас ветер гнал с запада тяжелые серые облака и Лондон, казалось, накрыла серая холодная пелена.

— Наверное, поздновато для того, чтобы винить себя в этом, не правда ли? — спросил Говард.

Я кивнул, не поворачиваясь к нему.

— И все равно меня мучают угрызения совести. Я должен был быть более предусмотрительным, чтобы это безумие не началось вновь… И все из-за этого проклятого спиритического сеанса.

Я не договорил. У меня в мозгу словно что-то сработало. Щелк — и я все понял. Внезапно в моей голове снова прозвучали слова, которые говорила леди Одли во время сеанса, и я вспомнил девушку-привидение, которую позже увидел в маске крысы. Я представил безумный мир, в котором она находилась, и нечто, сопровождавшее ее. Неожиданно все части мозаики сложились в единое целое.

ЗВЕРЬ… Черная коза.

Черная страшная коза с тысячей козлят…

Я резко дернулся, словно меня ужалил тарантул. Наверное, на моем лице застыло выражение такого ужаса, что подскочивший ко мне Говард явно перепугался.

— Что случилось? — спросил он, стараясь не показывать своего волнения.

Я ответил всего двумя словами, но сразу увидел, что они повергли его в шок, как и меня самого.

— Шуб-Ниггуратх, Говард — сказал я. — ЗВЕРЬ — это и есть Шуб-Ниггуратх. Один из двенадцати главных ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ.

Взгляд Говарда застыл, и мне даже показалось, что я вижу, как напряженно заработал его мозг. Он сразу все понял, но осознание этого ужасного открытия далось ему с трудом. Сама по себе мысль о том, чтобы увидеть существо, которое в принципе даже невозможно представить, казалась невероятной. И все-таки это могло произойти — здесь, прямо на наших глазах. Один из демонов, возраст которого исчисляется миллионами лет, мог проснуться.

— Но… почему? — пробормотал он. — И какое отношение имеет к этому леди Одли?..

— Наверное, никакого, — перебил я его. — Скорее всего, она просто оказалась не в том месте и не в то время, или же…

Я замолчал.

В напольных часах раздался неприятный шорох. Он был не очень громким, но после всего, что произошло, этого вполне хватило, чтобы мы с Говардом застыли от страха. Шорох повторился, и на этот раз он был более отчетливым. Мы услышали хорошо знакомое царапанье острыми когтями по дереву. Крысиное царапанье.

Мое сердце сначала замерло, а потом снова забилось как бешеное. Дверца огромных напольных часов распахнулась. Я сам закрыл ее вчера вечером и тщательно проверил маленький латунный замок. Несмотря на это, она сейчас открывалась, словно ее толкала невидимая рука, а за дверцей…

Там был не ужасный живой коридор, который мы видели прошлой ночью, но нечто такое, что тоже наводило страх, хоть и выглядело совершенно нормально.

Казалось, часы превратились в безумное окно. Там, где еще вчера была страшная внутренняя поверхность пространственного туннеля, теперь простиралась какая-то местность. Только при более внимательном взгляде я понял, что перед нами… кладбище. Давно заброшенное кладбище, где большая часть могил находилась в очень запущенном состоянии. Кресты и могильные камни завалились, а кое-где на могилах просела земля.

Что ни говори, но мои первые предположения подтвердились. И только чуть позже я понял, что земля на могилах не просела, а была вдавлена и повсюду метались… крысы. Сотни тысяч отвратительных жирных крыс, сновавших между оскверненными могилами, образовали живой ковер, устилавший узкие дорожки из гравия. Все кладбище, охваченное движением, было похоже на сплошное, не затихающее ни на минуту бурление, как будто ожила сама земля. Бессметное множество крысиных лапок взрывало землю. У меня было такое впечатление, что этих крыс миллионы, а по улицам сюда направлялся еще больший поток.

На этот раз Говард сообразил быстрее меня.

— Кладбище Сэйнт Эймс! — прошептал он. Его голос дрожал от ужаса. — Это… это должно быть кладбище Сэйнт Эймс, Роберт!

Я не смог бы ответить ему, даже если бы захотел. Словно парализованный, я уставился на ужасающую картину, не в силах не только собрать воедино свои мысли, но и осознать, что я вижу, не говоря уже о том, чтобы понять, почему это происходит. Даже когда дверца часов снова закрылась таким же таинственным образом, я продолжал смотреть на нее. Я не узнал своего голоса, который прозвучал как чужой, когда я наконец прервал тягостное молчание.

— Нам нужно туда поехать, Говард, — с трудом произнес я.

В этот раз он мне ничего не возразил.