Возвращение Короля

Впереди на черной лошади возвышалась зловещая фигура. Лошадь была огромна и отвратительна, морда ее напоминала страшную маску в виде черепа, а не живую голову, и в глазницах и ноздрях горело пламя. Всадник был полностью облачен в черное, черным был и его высокий шлем; но это был не Дух Кольца, а живой человек — лейтенант башни Барад-Дура, и имя его кануло в забвение, он и сам давно позабыл его и называл себя Рот Саурона. Говорили, что он предатель, из черных нуменорцев. Они поселились в Средиземье в годы господства Саурона и преклонялись перед ним, очарованные его злыми знаниями. И этот предатель поступил на службу в Башню Тьмы, когда она восстала вновь, и, благодаря своей ловкости, заслужил расположение своего повелителя. Он овладел волшебством, и хорошо узнал характер Саурона, и отличался большей свирепостью, чем любой из орков.

Именно он выехал из ворот, и с ним был небольшой отряд солдат в черной одежде и единственное знамя — черное, но с горящим изображением красного злого Глаза. Посол остановился в нескольких шагах от капитанов Запада, осмотрел их сверху донизу и рассмеялся.

— Обладает ли у вас кто-нибудь достаточной властью, чтобы говорить со мной? Или хотя бы имеет достаточно разума, чтобы говорить со мной? Уж наверно, не ты, — усмехнулся он, с презрительной улыбкой оборачиваясь к Арагорну. — Чтобы стать королем, нужно нечто большее, чем кусок эльфийского стекла или подобный сброд. Любой разбойник с холмов был бы лучшим королем!

Арагорн ничего не ответил, но их взгляды встретились, и мгновение они стояли так. И хотя Арагорн не двинулся и не брался за оружие, его противник дрогнул и отшатнулся, словно от удара.

— Я герольд и посол, на меня нельзя нападать! — воскликнул он.

— Там, где исполняют этот закон, — вмешался Гэндалф, — существует также обычай, чтобы послы были менее высокомерными. Но никто тебе не угрожает. Тебе нечего опасаться, пока твое поручение не выполнено. Но если твой хозяин не обрел новой мудрости, тогда ты, как все его слуги, находишься в большой опасности.

— Ах-х! — прошипел посол. — Так значит, парламентером будешь ты, седобородый? Думаешь, мы не слышали о тебе и о твоих блужданиях, о заговорах и шпильках на безопасном расстоянии? Но на сей раз ты сунул свой нос чересчур далеко, мастер Гэндалф, и увидишь, что происходит с теми, кто плетет свои глупые козни у ног Саурона Великого, И у меня есть кое-что, что я должен показать тебе — тебе в особенности, раз уж ты осмелился прийти.

Он сделал знак одному из солдат, и тот выступил вперед с узлом из черной ткани.

Посол развернул материю и, к удивлению и отчаянию всех капитанов, показал им сначала короткий меч, которым был вооружен Сэм, затем серый эльфийский плащ с эльфийской же брошью и наконец кольчугу из митрила, которую носил под одеждой Фродо. Тьма застлала им глаза, и в следующий миг молчания им показалось, что сердца их умерли, а последняя надежда растаяла как дым. Пиппин, стоявший за принцем Имрахилом, шагнул вперед с горестным криком.

— Молчать! — строго приказал Гэндалф и оттащил его назад, но посол громко рассмеялся.

— Значит, с вами еще один из этих бесенят! — воскликнул он. — Какая вам польза от них — я не знаю, но посылать их в Мордор в качестве шпионов — это превосходит всякое наше представление о глупости. И все же я его благодарю: теперь ясно, что этому щенку вещички знакомы, и не трудитесь отрицать.

— Я и не собираюсь отрицать, — сказал Гэндалф. — Я знаю их и знаю их историю, чего ты, грязный Рот Саурона, несмотря на свои насмешки, не можешь сказать о себе. Но зачем ты принес их сюда?

— Кольчуга гнома, плащ эльфа, меч давно погибшего Западного Королевства и шпион из маленькой   крысиной земли, какого-то там Шира... Ну, не надо! Нам хорошо известны эти атрибуты тайного заговора. Может, тот, кто носил эти вещи, вам дорог, может, вам не хотелось бы его потерять. Если так, то прислушайтесь поскорее к подсказкам своего жалкого рассудка. Ибо Саурон не любит шпионов, и судьба одного из них зависит теперь от вашего выбора.

Никто не ответил ему, но он увидел, как побледнели от ужаса их лица, и снова расхохотался. Ему показалось, что дело идет хорошо.

— Хорошо, хорошо! — сказал он. — Он дорог вам, я вижу. И его дело такое, что вам не хотелось бы, чтобы он потерпел поражение. Да, это так. А теперь ему придется выдерживать медленную пытку, такую медленную, какую только позволяет искусство Великой Башни. И ничто ему не поможет. Разве что когда он будет окончательно сломлен, — вернется к вам, и вы увидите, что с ним сделали. Так и будет — если только вы не примете условий моего Лорда.

— Назовите условия, — спокойно сказал Гэндалф, но стоявшие рядом видели гнев на его лице, и он показался старым и сморщенным, согбенным и потерпевшим поражение. Все решили, что условия он примет.