Время одиночек

Из– под плаща парнишка выхватил два арбалета. Не армейские двужильные монстры, какими кирасу навылет прошибают, а так себе –арбалетишки. Такие таскают хлыщи из управы, да ворье понаглее. Если взвести на совесть, то плечи чуть ли не до ложа складываются, и при желании такую дуру даже в рукав можно запихать. Стреляет недалеко, да и попасть трудновато, но шагов за десять-двадцать достать можно.

Так вот что этот четырежды проклятый юнец у Шугера покупал…

Рассказывать все в подвале управы приходилось медленно, вспоминая все подробности, а на деле происходило все быстро – невероятно быстро. Сердце не успело четыре раза стукнуть с того момента, как парнишка выскочил из-за стола, а пальцы уже утопили скобы – «студентик» выстрелил с двух рук.

Парочка новых посетителей на месте тоже не стояла – ребятки явно битые жизнью, отпрыгнули от дверей будто блудливые коты, застигнутые в чулане за пожиранием сметаны. Но куда ты спрячешься от арбалета, если до стрелка неполный десяток шагов?

Арбалеты стукнули одновременно, подпрыгнули в руках от отдачи. Короткие, толстые болты с чавканьем ударили в живую плоть – оба упали синхронно, один тонко, по-женски, вскрикнул. Убили или нет, неясно, но уж не задели точно – всем телом бедолаги приняли сталь, оба не смогли от ударов на ногах устоять.

К пареньку от лестницы ринулся Хоги. Вовремя ринулся – арбалеты разряжены, перезаряжать их очень долго теперь, а в рукопашной у этого стрелка шансов нет – Хоги что кабан-переросток, тупо в доски втопчет полдюжины таких молокососов, и не заметит.

Не втоптал.

Парень откинул разряженное оружие, полуобернулся на месте, взмахом руки встретил надвигающийся живой таран, даже не ударил, а так, прикоснулся к лицу. И случилось чудо – ноги громилы оторвались от пола, Хоги пролетел через стол, впечатался головой в стойку, на этом его полет прекратился. И вообще – на сегодня рабочий день Хоги закончился.

Пуго остановил свою руку, тянущуюся за дубинкой. Нет, не стоит это делать. Палка, залитая свинцом, аргумент в спорных вопросах неплохой, но не в этот раз. С этим пареньком лучше не связываться – забьет эту палку тебе в такое место, что доктор неделю искать будет.

Вот же каналья – а казался таким милым!

– Вам же сказано – сидите на месте, и все будет хорошо, – нервно произнес парень. – Сейчас я выйду, и можете звать стражу.

Через весь зал пролетел стол, сбив по пути пару светильников. Добротный стол из двупальцевых досок – за таким сразу десяток пировать может. Такой от пола оторвать и втроем нелегко, а уж летать заставить и вовсе не получится.

Но у этого постояльца получилось.

Паренек, ловко увернувшись от пролетевшего предмета мебели, посмотрел в сторону «гробовщика» чуток озадачено, нервно выкрикнул:

– Стой! Я не хочу тебя убивать! Мне нужны были только они – я сейчас уйду!

С таким же успехом мог и со стеной поговорить – черный громила не ответил, молча попер вперед. Не торопясь пошел – не так как кретин Хоги. Уверенно пошел – отшвыривая с пути перевернутые табуреты, и перешагивая через лужи горящего масла, что пролилось из светильников. Дойдет и убьет. Голыми руками убьет.

Три трупа за вечер – репутации трактира хана.

Дальше Пуго на некоторое время отключился. А как не отключишься, если в твоем заведении вдруг ударил гром. Настоящий гром – будто молния под ухом сверкнула. Вроде бы перед этим громом парнишка как-то хитро крутанулся, и вроде бы махнул рукой как-то нехорошо. А может и не было этого. Трудно вспоминать – уж больно сильно громыхнуло. И отбросило Пуго назад, на спину, а там он уже не мог ничего видеть – стойка мешала.

Грохнуло второй раз, яркая вспышка ударила по глазам, заставила зажмуриться. Из пивной бочки вырвало кран, холодная струя ударила прямо в лицо. Как раз кстати – сделав хороший глоток, Пуго рискнул приподняться

В зале было темновато – все светильники поразбивало. У стены и по центру разгоралось разлитое масло, в его пламени Пуго разглядел тело черного постояльца. Пуго сразу понял – он мертв. Ну не может человек дымиться, будто сырое полено в очаге, и быть при этом живым. Да и запашок очень нехороший – будто цыпленка в очаге спалили.

В дверях толкались разбегающиеся посетители и постояльцы. На такой фейерверк стража быстро пожалует, а со стражей народ местный общаться не любил. А Пуго куда деваться? Не бежать же – заведение-то его… так что не было печали…

Выбравшись из-за стойки, Пуго сорвал с ближайшего окна занавеску, подержал ее под струей хлещущего пива, кинулся забивать пламя, пока пожар тут не уничтожил то, что пощадил проклятый мальчишка. Огонь уже успел разгореться, и ушел неохотно, заставив Пуго от души надышаться едким дымом.

Убедившись, что язычков пламени больше нет, Пуго отбросил занавеску, кашляя и умываясь слезами вырвался на улицу. Согнулся на крыльце чуть ли не вдвое, закашлялся еще сильнее, пытаясь прочистить легкие. Желудок тут же скрутило судорогой. Инстинктивно, стараясь не наблевать у дверей своего заведения, Пуго просеменил вперед, склонился над сточной канавой, и только тут разрешил утробе очиститься.