Время пришло IV

− Вот значит, откуда все пошло, − тихо проговорила Люр, подымаясь из-за стола. − Хорошо же я попала. Влипла, что называется. − Она прошлась по читальной комнате, затем собрала все книги, что вытащила с полок и расставила их по местам. Порадок с книгами здесь был почти идеальный. Порядок был и в стройной теории о том, как жить в таком мире, где нельзя применять технологии? Разрешены были только самые примитивные технологии, и церковь несла их в мир, организовывала предприятия и обеспечивала население всем необходимым. И поэтому Церкви верили. Верили во все запреты, и народ осуждал любые проявления "технологичности", особо рьяно охранялась чистота технологий производств. Бумагу делали так как делали всегда и никак иначе. Дороги строили только по технологии, которой пользовались и сто тысяч лет назад. Из химических производств допускались лишь те, что требовались для производства повседневных вещей, и для обеспечения работы некоторых производств. Электричество находилось под строжайшим запретом, и использовать его разрешалось лишь в самых малых количествах, в приборах облегчающих жизнь. фонарики, некоторые медицинские приборы, зажигание для машин, которые разрешалось производить только для целей перевозок населения и имущества населения. Самая крупная разрешенная машина − паровоз с несколькими вагонами. Количество вагонов в составах было ограничено, и это ограничение устанавливала церковь, делая это каждые пять лет, когда насступал момент решения о том, какие технологические проявления следует давить в следующие пять лет. Давили все. Периодически даже машиностроительные заводы рушили до основания. Делая это "в угоду жизни".

Свободомыслие, однако, не давилось столь жестоко, как это могло быть. Первым его разрешенным проявлением была возможность организации собственных конфессий, чем многие и пользовались. В мире насчитывалось несколько десятков религий, сходящихся в одном, но расходящихся в другом. Не редко различия состояли лишь в том, какие ограничения на технологии надо устанавливать. А о том, что ограничения нужны − сомнений не было ни у кого. И причина этого − одна. Внешняя Угроза. Подтверждением ее существования был целый "список погибших миров", названия которых переходили из религии в религию, передавались от поколения к пололению через века и эпохи. Когда-то давно здесь очень хорошо потрудились те, кто разрабатывал все эти религии, кто определял, какие технологии разрешены, а какие нет. И какие из околозапретных технологий просто необходимы для поддержания нормальной жизни мира, варящегося в собственных соках полтора миллиона лет.

О ратионах религия молчала. Однако, в книгах нашлась другая интересная информация, и Люр узнала, что миллион лет назад в этом мире появлялись пришельцы, которые едва не ввергли мир в смерть, принеся с собой свои технологии. Тогда весь мир восстал, и пришельцев били всеми имевшимися силами. Эту мировую бойню приводили как пример того, к чему могут привести технологии. Церковь тогда сняла очень много ограничений, и мир за несколько десятков лет построил гигантские заводы, начал производить оружие ужасающей силы и тем самым жители мира едва не погубили и себя вместе с пришельцами. Пришельцев выгнали, но в качестве их наследия в мире осталось очень много разумных существ, созданных пришельцами по образцам имевшихся на планете диких животных. Этих новых разумных называли скафами. Существовали тигры-скафы, пантеры-скафы, медведи-скафы, лошади-скафы. Пришельцы, как оказалось создали тогда и людей-скафов, но людей-скафов давно истребили, а остальных признали неопасными в плане возможных технологических прорывов, потому что древние исследования показали низкое умственное развитие скафов. Они были неспособны разивать опасные технологии. Однако следить за скафами не перестали и в местах их обитания церковь периодически производила "зачистки" − военные походы с целью обнаружения и уничтожения проявлений у скафов любых технологий.

− Церкви давно пора меняться, − проговорила Люр вслух. Она прекрасно понимала, что рядом есть чужие уши и рассчитывала именно на них, потому что церковник что-то заподозрил, когда Люр взялась за изучение самых старых книг, в том числе и тех, что уже давно никого не интересовали.

− И как же церкви надо мненяться? − раздался голос человека, и тот вышел из своего укрытия, направляясь к женщине, сидевшей за столом.

− Очень сильно надо меняться, − заявила она. − В самом корне.

− Чтобы изменить церковь в самом корне, надо изменить саму природу и доказать, что мы при этом сможем избежать смерти, − проговорил церковник. Он оказался напротив стола Люр и замолчав некоторое время рассматривал ее. − Вы не желаете ответить?

− Церковь не осуждает разговоры и мысли на крамольные темы, не так ли? − произнесла Люр.

− Не осуждает, если они не превращаются в действия, ведущие к гибели мира. А попытка изменить церковь в самом корне, не подтвержденная доказательствами безопасности этого действия, именно таковой и будет считаться.