Время прощать

Однажды, в шестом классе, она вернулась домой после ночевки у подруги. Мать терла раковину на кухне и даже не отвлеклась, чтобы спросить, как прошла вечеринка. В том возрасте Сара еще не утратила доверия к ней и потому, не дожидаясь расспросов, начала выплескивать впечатления. После целых суток болтовни, смеха и почти безостановочного поедания сладкого ей не терпелось как бы заново все проиграть – не столько для мамы, сколько для себя самой.

За все время, пока Сара говорила, Кэрол не сказала ни слова. Внезапно заметив это, девочка подумала: «Может, ей грустно, оттого что она слишком старая, чтобы ночевать у подружек? Но даже если бы она была младше, кто бы ее пригласил? И кто бы пришел к ней?»

– Мама, почему ты никогда не ходишь гулять с друзьями?

– С какими друзьями? – Кэрол включила кран на полную мощность, чтобы ополоснуть раковину. – С чего ты взяла, что у меня есть друзья?

– Ну… – Сара замялась, – а разве нет?

– У меня нет на них времени, – отрезала мать. – У некоторых людей есть друзья. А у меня муж, работа… и ты.

Потрясенная таким ответом, Сара несколько секунд помолчала, потом пробормотала слова извинения и тихонько ушла к себе. До сих пор ей не приходило в голову, что она мешает маме иметь друзей. Может, поэтому та разговаривает так строго и так редко улыбается? Видимо, она, Сара, отнимает у матери столько сил и времени, что у той не осталось в жизни ничего своего.

Но если тогда причина была в этом, то почему их отношения не улучшились в последующие годы? Теперь, когда муж умер, а дочь уехала и завела собственную семью, у Кэрол наверняка достаточно свободного времени. Возможно, она не хотела проводить это время сама с собой, но ведь у нее была работа, были подруги из «Лоскутной мастерской». Правда, с ними она познакомилась только в Элм-Крике, а дома ее, наверное, по-прежнему ждало одиночество. Видимо, потому она и продолжает здесь торчать, хотя им обеим ясно, что примирение не состоялось. Или мать, в отличие от дочери, все еще надеется наладить отношения?

Сара легла на камень и положила руки под голову. Ветки ивы мягко колыхались на ветру. Она лежала и смотрела на них, пока не начались сумерки. Тогда ей пришлось подняться, покинуть свое убежище и идти по темнеющему лесу вдоль берега ручья. Пройдя мимо амбара, Сара остановилась на мостике, с которого был хорошо виден задний фасад дома. В некоторых комнатах горел свет. В том числе на кухне, в гостиной, где Сильвия любила шить, и в их с Мэттом квартире. Значит, муж на месте. Сара попробует с ним поговорить. Она ускорила шаги, молясь, чтобы он ее выслушал, ведь это было ей сейчас так нужно!

Однако, поднявшись по лестнице, она увидела не Мэтта, а свою мать: та вышла из ее комнаты, погасив свет.

– Мама? Что ты здесь делаешь? – спросила Сара, резко остановившись.

Кэрол вздрогнула от неожиданности, но ничего не сказала, а только закрыла дверь и пошла по коридору к себе. Сара задумалась: «Догнать? Нет, пожалуй, не стоит». Войдя к себе, она внимательно огляделась, пытаясь понять, зачем приходила мать. Мэтта не было, зато на покрывале лежал конверт с ее именем. Внутри было письмо:

Дорогая Сара!

Завтра я уезжаю домой. Ты мне явно не рада, а у меня нет больше сил здесь находиться, если мы продолжаем ссориться. Поверь: я искренне сожалею о том, что не стала для тебя такой матерью, какую тебе хотелось бы иметь. У меня были благие намерения, но мы обе знаем, куда они ведут.

Еще я сожалею о тех письмах. Ты права: следовало держать свое мнение при себе. Если бы я так активно не возражала против вашей с Мэттом свадьбы, вы бы, может, и не поженились. Ты ведь всегда поступала мне наперекор. Зря я этого не учла.

У тебя чудесная жизнь и чудесные друзья. Жаль, что ты не захотела поделиться со мной хотя бы крупицей того великодушия, какое они проявляют к тебе. Я бы хотела, чтобы наши с тобой отношения были другими. Но, думаю, мне лучше уехать, пока они не стали еще хуже. По крайней мере, мы сделали попытку.

С любовью,

мама