Всадник

– Уважаемый товарищ дежурный, имею для органов конкретное сообщение! – голос мой звучал бодро и радостно, я чувствовал себя немного Павликом Морозовым, а немного булгаковским соседом-пенсионером, заложившим достопочтимого председателя жилтоварищества. Но совесть моя при этом принципиально молчала,– В доме номер54 по улице Ноябрьской обитает некий маньяк сатанинской направленности. Пьет, курит, водит девиц легкого поведения, нарушает нормы общественной морали и нравственности. Примите срочные немедленные меры, а то очень мы беспокоимся за судьбу нашего участкового… Кто звонит? – я секундочку подумал, потом произнес с придыханием:

– Морозовы мы, противный,– хотел было еще добавить, что «доллары они прячут в вентиляции», но передумал, зашвырнул подальше истошно пищащую мобилу и прыгнул в автобус, судьба вудуиста и его обкуренной напарницы меня больше не волновала…

х х х

…На водонапорной башне неопознанного поселка сидели двое. По птичьи поджав ноги, они внимательно смотрели на человека в широкополой шляпе, который зачем-то сначала выбросил свой мобильный телефон в кусты, до смерти напугав притаившуюся там дворнягу, а затем впрыгнувшего в старенький автобус. Двое молчали и только смотрели, как автобус медленно покатил по грязной покрытой лужами дороге. Блики солнца стреляли вверх от поверхности воды, но ,смотрящие вниз, глаза не отводили, они оставались совершенно неподвижны и напоминали каменные изваяния Сциллы и Харибды.

Потом один из них в черном капюшоне произнес негромко, не поворачивая головы к соседу по башне:

– Уехал…

Второй в сером быстро кивнул, словно воробей клюнул:

– Я же говорил…

– Странные все-таки создания. Телефон выбросил, зачем?

– А деньги взял…

– Да, Арфедокс, деньги он взял…

– И шляпу тоже взял…

– Вот это действительно, непонятно,– произнес черный капюшон.

Возможно это был смех, если ангелы умели смеяться… Серый, наконец, повернул голову в сторону собеседника, ну точь в точь птичка на проводе, и издал непонятный звук, похожий на звук камертона.

х х х

Спящая красавица. Антракт.

Тихо потрескивали дрова в очаге, девчонки зачаровано слушали Верин болезненный бред. Слушали его также кошки, служанки и…

собаки на лежанках

и дети на руках …

Извините, навеяло. Больше всех спать хотелось самой рассказчице. Старая Роза тоже зевала во весь рот, и Вера уже было хотела всех разгонять, но маленькая Элиза, как всегда не вовремя затеяла дискуссию на тему «что сегодня у Сциллы получился какой-то неправильный Бэттмен и Спайдермен отчего-то ужасно злой!»

На что Сцилла, Стелла или Присти вполне резонно заметила, что человек-паук добрым быть не может изначально, а у Бэттмена просто был критический день, и понеслось!

Сначала проснулась пышноусая Хрюшка она же Матильда, не любившая резких звуков и вцепилась в ногу Роберты, следом заныл маленький котенок Ричи, этот белый котенок всегда плакал, когда кричала кормившая его сметаной Роберта. Потом заверещали племянницы, и, наконец, заохала Роза, да так что стоящий в коридоре слуга деликатно заглянул в комнату, типа «не нужно ли чего, а то мол могу и лекаря позвать».

Наконец все успокоилось само собой, и спать заодно расхотелось.

Карла сказала просительным голоском:

– Ну, еще одну сказочку Стелла.

Тут же откликнулась младшая:

– А лучше две!

– Спать пора…– неуверенно произнесла Вера, ей не к месту вспомнился пионерский лагерь, куда ее отправляли на лето. Там еще мальчишки мазали их зубной пастой и в столовой давали вкусные сдобные булочки с маком. От этих воспоминаний стало тепло, и Присцилле они тоже понравились, хотя раньше она не знала, что такое этот пионерский лагерь. Возникла даже чудовищная идея, а не предложить ли тетушке такую идею, устроить чего-нибудь подобное поначалу для крестьянских детей. Вера представила местную детвору с барабанами и горнами шагающую через Стоунхендж и, закусила губу, чтоб не рассмеяться. Потом бодро тряхнула прической.