Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать

— У-узнаю ведьм! — хохотал он. — Утром!.. А к ночи ректор уже бубенчиками в лесу звенит. Ха-ха-ха! Не-е-ет, старая карга на такую придумку была не способна. — И, понемногу успокаиваясь, вытер чересчур длинными узловатыми пальцами выступившую на глазах влагу.

— Матильда, — тем временем раздраженно раздувая ноздри, обратился ко мне дракон, — вот скажи, почему каждый раз, когда я тебя вижу, нахожу на руках каких-то мужиков!

От удивления мои брови взлетели вверх, и я посмотрела в глаза такого же удивленного монстра.

— Это не мужик! — Выражение морды чудовища стало обиженным, и я поняла, что нужно исправляться. Знаю я, чем заканчиваются его обиды. И покосилась на его когти. — В смысле, мужик. Еще какой! — я даже руку, сжатую в кулак, подняла вверх и потрясла ею для наглядности. — А после того, как я тебя побрила, в этом не осталось никаких сомнений, — решила я уж точно умаслить монстра, но явно сказала что-то не то, потому что он обиженно засопел. — Ты это, не переживай! Скоро обрастешь, зато, пока будешь таким ходить, все самки успеют оценить, что… ты мужик ого-го! Раньше-то в волосах ничего толком было и не разглядеть, — продолжала я нести полную ахинею, но остановиться не могла. А я бы посмотрела на того, кто бы смог остаться хладнокровным, когда у его шеи блестят кинжального вида когти!

Лесовик все это время хохотал:

— Ох, и сильная у тебя ведьма! Когда-то урунгузы создавались, чтобы противостоять таким, как они. При обычной ведьминой атаке он разве что почесался бы и полностью отбил любое проклятие, а тут на те — облысел, а главное при этом не убил негодяйку и сейчас, вона, держит и не рычит. Объяснить этого не могу, но ты бы, дракон, напрягся, что ли. Мужик он и есть мужик.

Мы с Огурчиком с ужасом переглянулись. Ему худая лысая самка на прямых ногах явно пришлась не по нутру. Лесовик, глядя на нас, снова расхохотался, хлопая себя ладонями по ляжкам.

Лапы монстра ослабли и разжались. Я чуть не упала, но смогла сгруппироваться. Хорошо хоть не отбросил меня, и на том спасибо. Я смогла встать на ноги и, опасливо на него косясь, сделала небольшой шажок прочь. Что примечательно, монстр тоже сместился от меня чуть подальше, чем привел лесовика в полнейший восторг.

— Уху-ху-у-у, — наконец пришел в себя он после очередного приступа смеха. — Давненько я так не смеялся. Повеселили вы меня знатно.

Ректор же смотрел на происходящее, сдвинув брови, и не находил ничего смешного. Но ничего не комментировал и не двигался.

Правильно. Когда веселится лесовик, смешно далеко не всем и не стоит обольщаться его хорошим настроением.

— Так что там с Шаболданской, лесной хозяин? — перевел он тему, отвлекая внимание на себя. — Неужели это из-за нее лес отгородился от академии, которой принадлежит?

— Из-за нее, гадюки старой, — окончательно успокоился лесовик. — Удумала она меня извести. Угодья ей мои в личное пользование подавай. А кукиш! — и дед свернул из длинных узловатых пальцев известную всем фигуру.

— Странно… — еще больше нахмурился ректор. — Темному лесу академии без хозяина никак. Кто же будет таких, как этот урунгуз, в узде держать? И госпожа Шаболданская должна была это понимать. Не сходится что-то… — остро глянул он на лесовика.

— Твоя Шаболданская — змеюка редкостная. Все под себя гребла. Что-то там у вас в академии планировала, да без ингредиентов из маво леса шиш ей, а не… Хотя… — лесовик окинул меня странным задумчивым взглядом. — Точно Шаболданская из академии укатила?

— Точно, — тоже оглядев меня с ног до головы, подтвердил дракон.

А мне от этих взглядов отчего-то стало страшно, и я невольно шагнула к Огурчику. Бедолага от этого движения дернулся вбок. А я подумала, что докатилась — от меня уже монстры шарахаются.

— Кхм, — прокашлялся ректор и снова посмотрел на задумчивого лесовика. — Думаю, мы с тобой, лесной хозяин, должны все хорошенько обговорить и наладить связь между лесом и академией. Давай я немного разберусь с делами и загляну к тебе? И тогда мы обсудим и наши дела, и госпожу Шаболданскую. Нечего адептам слышать такие беседы. Да и сейчас я… немного не форме, — он зябко передернул обнаженными плечами.

— Ну давай, коли не шутишь, — проскрипел лесовик. — Не дело енто совсем от жизни за пределами леса отбиваться. Она, жизнь-то, очень странно иногда поворачивается. — Перевел взгляд на урунгуза и внезапно усмехнулся: — Вон как некоторых стрижет и бреет. Иди ужо, Огурчик, с глаз, позвени своими бубенчиками перед урунгузками, может, и правда кого впечатлишь.

Монстр потупился, что с его габаритами и внешним видом смотрелось очень странно, а потом внезапно помахал мне когтистой лапой и в мгновение ока скрылся из вида.

На полянке повисла неловкая тишина.

— А почему Огурчик? — спросила я, чтобы ее разбить.

— А он кроме Агхр ничего говорить не умеет. Но он хороший, ласковый. Вот я его сначала Агхрчик и называл, но неудобно же, вот и прижилось: Огурчик, — пояснил лесовик. — Ладно, идите ужо отседава, — махнул он рукой. — И, ведьма, метелку свою не забудь, которая ветошью тут прикидывается. Умная она у тебя и сообразительная.