Всё может быть

А мы с Ником ломаем голову: что бы такое придумать, чтобы перещеголять ее. У Ника потрясающая история о тайном преследовании. Он познакомился в баре с блондиночкой с модельной внешностью. Они встретились несколько раз, и он понял, что она совершенно неинтересна. Она была именно такой, какими представляют моделей, — тупой блондинкой, — и он бросил ее. Потом блондинка замучила его телефонными звонками, каждый день появлялась у него дома, писала ему письма, где описывала день их свадьбы и в конце концов набросилась на него с кухонным ножом, крича, что если он не достанется ей, то не достанется никому.

Сэл и я замерли, открыв рот.

— Это ужасно! — говорю я. — И что же ты сделал?

— Попытался отнять у нее пистолет, но не смог, вот появился полицейский. Она взяла его в заложники, а потом застрелила. Дом окружили, а ее отправили в психушку. — Он печально качает головой.

— Подожди, — говорю я, — ты же сказал, что у нее был кухонный нож, а не пистолет.

— Правда? О, черт. — Он пожимает плечами. — Ну все равно, признайтесь, история была отличная.

— Ты все выдумал? — Сэл в замешательстве.

— Не совсем, — отвечает он, — это случилось на самом деле. Только не со мной, а с Миком в сериале «Бруксайд».

— Ник! — Я смеюсь. — Ты неисправим!

Мы допиваем кофе, и Сэл начинает зевать. Ник просит счет. Я не спрашиваю его, пойдет ли он ко мне, потому что мы оба уже знаем, что да. Когда Сэл предлагает подвезти Ника до метро, он говорит нет, и она краснеет.

Мы прощаемся с Сэл и идем в мою квартиру, и, когда мы входим, возникает неловкая ситуация: на автоответчике горит красная лампочка. Она показывает, что у меня четыре сообщения.

Я не могу прослушать автоответчик сейчас — не потому, что это могут быть сообщения от других мужчин, а из-за Джулс. Я-то Джулс знаю. Наверняка она оставила сообщение вроде: «Где ты? Опять трахаешься?», или «Надеюсь, ты ходить после прошлой ночи можешь», или «Как поживает наш любовничек?» А я умру, просто умру, если Ник услышит это!

— У тебя сообщения, — говорит он и садится.

— Да, наверное, от мамы или от Джулс. Сейчас уже поздно перезванивать. Завтра послушаю.

Он встает и целует меня в шею.

— Значит, темноволосые красавцы тебе не звонят?

— Если бы! — смеюсь я, но потом принимаю серьезный вид. — Никас…

По моему голосу он чувствует, что я хочу сказать что-то важное, поэтому отходит и говорит:

— Я что, плохо себя вел? Я что-то не так сделал, да? Что же?

— Нет, — смеюсь я. — Просто я хочу, чтобы ты знал, что, пока мы вместе, я ни с кем больше спать не собираюсь.

Он серьезно кивает и обдумывает то, что я сказала.

— Хорошо, — отвечает он, — я чувствую то же самое. Я понимаю, что между нами ничего серьезного быть не может, но согласен, что, пока мы вместе, мы не будем спать с кем-то еще. И если кто-то из нас захочет этого, мы честно признаемся и поговорим.

— Отлично, — я целую его, но в глубине души надеюсь, что он никогда не признается в чем-то таком и, если кто-то из нас встретит другого и, как он выразился, «захочет этого», это буду я.

Глава 9

Как я могу отказаться прийти на ужин к Джулс, когда Ник сидит рядом со мной в квартире и слышит каждое слово? Я точно знаю, что слышит, потому что он улыбается, как полоумный и кивает. Дело не в том, что мне не хочется идти, а в том, что не уверена, найдет ли Ник общий язык с моими друзьями. Особенно после того, как вчера вечером я познакомилась с его компанией.

Справедливости ради надо сказать, что мои друзья явно поприветливей. Боже, вчера я чувствовала себя так, будто меня через мясорубку пропустили, и едва ли это моя вина.

Мягко говоря, это было похоже на кошмар из фильма ужасов. Его друзья будто пришельцы с другой планеты. Я-то думала, мы с Ником вдвоем проведем вечер, но, стоило нам встретиться, он сказал, что договорился с друзьями, испросил, не возражаю ли я. Я сказала, что нет, хотя, конечно, умирала от любопытства. Мне хотелось познакомиться с ними — узнать, что это за люди и чем занимаются, ведь, кроме Сэл, я никого не знала.

В ту самую минуту, как мы вошли в паб, я поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что паб пабу рознь. Мне вообще не нравятся пабы, но в тех редких случаях, когда приходится там бывать, я выбираю те, что похожи или на деревенские трактиры в центре Лондона, или на рестораны. Главное — чтобы внутри было чисто, светло, уютно. Но я никогда не суну и кончика носа в настоящий старый паб, темное, грязное, прокуренное место с пергидрольными официантками и жуликоватыми посетителями, заключающими сделки за барной стойкой. Я могла бы назвать несколько таких заведений, но не хочу, чтобы мне потом досталось, — ведь люди, посещающие такие пабы, способны на всякое.

Это было именно такое место. Только еще более темное, грязное и прокуренное, чем самые безобразные пабы в моем воображении. Сквозь клубы дыма я увидела группу людей в дальнем конце — они прекратили разговаривать, когда мы вошли, и замахали Нику. А потом оглядели меня с головы до ног.