Встреча с границей

— Вот тебе, студент, задача с двумя неизвестными. Первое неизвестное: хоть из-под земли (хотя кроме как под землей ты нигде не сыщешь) найди штуки три неразорвавшиеся немецкие авиабомбы. Не мелочь, а покрупнее.

— Для Еремея?

— Для него.

— И вправду неизвестное. Неизвестно, где его искать, — пробовал сострить Слава.

— Пошукай, найдутся. В сорок первом тут немцы здорово бомбили. Не может быть, чтобы все взорвались. У ребятишек поспрашивай. Они подскажут.

— Ну, а второе?

— Доставить эти бомбы в лагерь. Любой партизан на выбор в твоем распоряжении.

Такая беседа состоялась между Андреем и Славой Кветинским. Обычно, давая задание партизанам, Андрей по многолетней командирской привычке называл срок. Теперь он не сказал своего традиционного «Об исполнении доложите в... ноль-ноль». Аллах его ведает, может, действительно нет этих самых бомб и поиск их — пустая затея. К тому же Кветинский не таковский человек, чтобы медлить: найдет — приволочет тотчас же.

Но прошла неделя, вторая, третья, а Кветинский молчал. Андрей окончательно разуверился в успехе и уже написал Строкачу телеграмму, чтобы тот разрешил израсходовать все запасы тола на «объект номер один». Хорошо, что телеграмма оказалась неотправленной. От Кветинского прискакал гонец. Слава написал всего два слова: «Поросята найдены». Добрые вести всегда немногословны.

Шел сентябрь — пора бабьего лета. Дни стали ясные, солнечные. Листья уже тронуло дыхание осени, и деревья, особенно клены, горели буйным огнем.

В один из таких дней в лагерь к дубу-великану, где находилась в те дни землянка командира, подъехала колымага, в которую были впряжены два здоровенных невозмутимых вола. На колымаге с видом победителя сидел партизан Шмат. Еще бы: он привез три долгожданные авиабомбы, которые мирно лежали под соломой. Шмат откопал их девять штук у черта на куличках, в двухстах километрах от Олевска, где-то в Барановском районе.

— Знаешь, Шмат, как в старину короли награждали особо отличившихся придворных?

— Что-то на Дерибасовской об этом неизвестно.

— Король говорил храбрецу: «Проси что хошь — все твое». Я хотя и не король, а ты не придворный, но что могу — сделаю. Назначай себе премию, шут с тобой. Заслужил!

— Хорошо. Пустить под откос вне очереди два фашистских эшелона.

— Ух и жаден же ты, Шмат! Сразу подавай тебе два эшелона, может, одного довольно?

— Обожаю хорошую музыку, Андрей Михайлович. От нее шикарный аппетит.

Одесский торговый моряк Иосиф Шмат появился в отряде недавно и на его счету было всего две диверсии. Он искренне завидовал Кветинскому, Морозу и другим бывалым партизанам, у которых количество совершенных диверсий выражалось уже двузначным числом. Шмат буквально рвался в бой. Андрей не раз слышал, как он умолял подрывников, выходящих на задание, «прихватить» его для компании.

Но как Шмат ни клянчил, пролезть вне очереди ему не удавалось. Очередность выхода на диверсии соблюдалась в отряде неукоснительно. Но на этот раз Шмату повезло. Андрей не жалел о своем обещании — парень заслужил большего.

Большего... Человека в порядке поощрения посылают на смертельно опасное задание, а он рад. Ну и народ!

Вскоре в лагерь были доставлены остальные бомбы. Теперь партизанская торпеда оснащена полностью. Но до запуска было еще далеко.

Дело в том, что немцы, обеспокоенные и озлобленные частыми налетами партизан на железную дорогу, резко усилили ее охрану. Вероятно, помогли слезливые донесения Олевского военного коменданта Неймара своему берлинскому начальству.

Выходившие на диверсии партизаны в последние дни приносили нерадостные вести: все труднее и труднее стало подбираться к железнодорожному полотну. Немцы почти вдвое увеличили количество патрулей. Но главное — они пригнали бронепоезд, который сопровождает все эшелоны от Олевска до Шепетовки.

— Везет, как той невесте, у которой то жениха нет, то приданого... А? начштаба, что будем делать? — спрашивает Кукина убитый непредвиденными осложнениями Андрей.

Кукина врасплох не застанешь. Недаром партизаны шутят: «Голова у нашего начштаба стратегическая, такую бы голову да в Генштаб».

— Во-первых, надо прекратить на время, разумеется, все операции в районе Олевска. Отвлечь, так сказать, внимание фрицев.

— А что? Верно! — оживляется Андрей.

— Во-вторых, создать команду по установке платформы и тренировать до тех пор, пока не научится ставить быстро, ловко и без шума.

— Как Суворов перед штурмом Измаила? Я «за». Если Подкорытов согласен — действуй.