Вторая модель

Проводив солнце взглядом, Гаррис вернулся к своим чемоданам. В командировке он устал, изрядно устал. Столько дел переделать пришлось… а сколько еще предстоит – просто ужас. Как можно хотя бы надеяться осилить их все? Допустим, вначале он вернется назад, на Игрек-3… а дальше-то, дальше-то что?

Глаза слипались неудержимо. Ох, в сон-то как клонит! Зевнув, Гаррис окинул взглядом кровать, уселся на краешек и сбросил ботинки. Как много, как много на завтра дел…

Поставив ботинки в углу комнаты, он наклонился. Щелкнул замками одного из чемоданов. Распахнул крышку. Извлек из чемодана пухлый, туго набитый брезентовый мешок. Осторожно высыпал на пол его содержимое. Почву. Мягкую плодородную почву. Землицу, прихваченную с собой, бережно собранную в последние часы до отлета.

Выровняв землю, он сел на нее, посредине, потянулся, откинулся на спину, а как только улегся со всем удобством, сложил руки на груди и прикрыл веки. Столько работы, столько хлопот… но, разумеется, не сегодня. Завтра. Завтра… а земля так тепла…

Еще минута, и доктор Гаррис уснул крепким сном.

Извечные [16]

– Не нравится мне все это, – проворчал майор Криспин Эллер, не сводя мрачного взгляда с проема иллюминатора. – Казалось бы, замечательный астероид: полно воды, умеренный климат, практически терранская атмосфера – смесь кислорода и водорода, и…

– И никакой жизни, – закончил его заместитель, Харрисон Блейк, подойдя к Эллеру и тоже устремив взгляд наружу. – Никакой жизни, хотя условия идеальны. Воздух, вода, умеренные температуры… Отчего так?

Оба переглянулись. Снаружи, за бортом крейсера, тянулась вдаль голая, ровная поверхность астероида Икс-43-игрек. От их родного дома Икс-43-игрек находился довольно далеко: лететь пришлось через половину галактики. Соперничество с Марсианско-Венерианско-Юпитерианским Триумвиратом подвигло Терру к картографированию и исследованию каждого камешка в галактике с целью впоследствии претендовать на горнодобывающие концессии. Икс-43-игрек дожидался водружения сине-белого флага без малого год. Теперь экипаж из трех человек заслужил отдых: отпуск на Терре, возможность потратить жалованье, накопившееся на счетах. Жизнь крохотные геологоразведочные корабли вели крайне рискованную: скопления мусора на периферии системы, рои метеорных тел, тучи разъедающих обшивку бактерий, космические пираты, крохотные империи, прыщами вспухшие на отдаленных искусственных планетоидах, – словом, опасностей им хватало с избытком.

– Нет, ты только полюбуйся! – продолжал Эллер, с возмущением тыча пальцем в стекло. – Прекрасные условия для жизни, и – ничего. Голый камень.

– Может, просто случайность, – пожав плечами, сказал Блейк.

– Ты же сам знаешь: в космосе нет таких мест, куда не заносит споры бактерий. Если этот астероид безжизнен, тому наверняка есть причина. Нутром чую: с ним что-то неладно.

– Ну и? Что делать будем? – без тени веселья улыбнулся Блейк. – Капитан – ты. Согласно инструкциям, нам надлежит посетить и картографировать все обнаруженные астероиды диаметром от класса Д и выше. Здесь у нас класс Ц. Высаживаться и съемки местности проводить будем?

Эллер задумался.

– Не нравится мне здесь. Летальных факторов, имеющихся в дальнем космосе, не перечесть, в том числе – никому не известных. Может…

– Может, тебе уже хочется поскорее вернуться на Терру? – спросил Блейк. – Подумай, Эллер. О том, что мы оставили без внимания этот последний камешек, не узнает ни одна живая душа. Я не проговорюсь.

– Да я не об этом вовсе! Я просто о безопасности нашей забочусь. А взять курс на Терру агитируешь ты. Эх, если б только понять…

Оборвав фразу, Эллер снова устремил взгляд в иллюминатор.

– Давай хомяков выпустим и поглядим, что с ними станет. Побегают немного снаружи – глядишь, что-нибудь да выясним.

– Я вообще жалею, что сел здесь.

Блейк презрительно скривил губы.

– Да, на пороге возвращения ты с каждым днем становишься все осторожнее.

Эллер, задумчиво хмурясь, сверлил взглядом серый безжизненный камень и плавно текущую воду. Вода и камень, несколько облачков, умеренный климат… Прекрасное место для жизни, но жизни на астероиде не наблюдалось. Камень был гладок и чист, совершенно стерилен: ни травы, ни даже какой-либо почвы. Спектроскоп не фиксировал ничего: даже простейшей, одноклеточной водяной жизни, даже знакомых бурых лишайников, то и дело встречающихся на бессчетных каменных глыбах, разбросанных по всей галактике.

– Ладно, – решил Эллер. – Открой один из шлюзов. Я распоряжусь, чтоб Сильв выпустила хомяков.

Взявшись за микрофон, он набрал номер лаборатории. Там, внизу, в особом отсеке, окруженная ретортами и тестовой аппаратурой, трудилась Сильвия Симмонс.

– Сильв? – щелкнув клавишей, заговорил Эллер.

На экране видеосвязи возникло лицо Сильвии.

– Слушаю.

– Выпусти хомяков наружу – ненадолго, примерно на полчаса. В ошейниках и на привязи, разумеется. Что-то у меня на душе неспокойно. Нет ли тут каких-нибудь высокотоксичных ядов или, скажем, выбросов радиации? А когда наши подопытные вернутся, устрой им проверку с пристрастием. На всю катушку.