Вторая жизнь Мириэль Уэст

Кастрюля с кипящей водой, которую они использовали для стерилизации оборудования, зашипела у нее за спиной. Рядом на стойке лежало полотенце, куда Мириэль положила сушиться уже обработанные предметы. Поддерживать необходимое количество медикаментов и инструментов было достаточно сложной задачей, требующей постоянного внимания и соблюдения сроков. Если запасы неожиданно заканчивались, сестра Верена выражала недовольство, а пациенты, стоявшие в очереди за уколами чаульмугры, принимались ворчать.

За последние месяцы Мириэль научилась справляться с необходимым темпом, убирала отработанные инструменты в сторону; восполняла недостаток чего-либо на столе, как только остывала последняя партия; выуживала острые иглы и тонкие стеклянные шприцы из воды, раскладывала их на полотенце для просушки; кипятила использованные, чтобы избавиться от остатков липкого масла и крови.

Но сегодня, похоже, ей никак не удавалось собраться с мыслями и сосредоточиться. Она поспешила в дальний конец комнаты и собрала принадлежности с полотенца. Все они оказались прохладными на ощупь и, вероятно, высохли несколько минут назад.

– Держите, – сказала Мириэль, раскладывая простерилизованные инструменты на столе и беря поднос с использованными.

Она ожидала, что в ответ сестра Верена вздохнет или сердито посмотрит на нее. Однако выражение лица женщины оставалось невозмутимым, когда она произнесла:

– Моя дорогая, вы не можете позволить смерти мистера Санчеса настолько опечалить вас и довести до отчаяния. Вы должны верить, что сейчас он в объятиях Господа, свободный от боли и страданий.

– Вы имеете в виду: свободный от этой болезни?

Сестра Верена кивнула.

– Значит, смерть – наша единственная надежда?

– Вам не следует бояться смерти, миссис Марвин.

Мириэль коснулась своего серебряного браслета. Она не боялась смерти, во всяком случае, раньше. Но сейчас она хотела жить.

– И, конечно, нет, – продолжила сестра. – Я не верю, что смерть – единственная надежда. Она обвела рукой помещение – большие бутылки с маслом чаульмугры, рентгеновское оборудование, отодвинутое в сторону, ширма, за которым сидел Док Джек, готовый сделать инъекцию следующему пациенту. – В конце концов, именно поэтому мы здесь. Бог помогает тем, кто помогает себе сам.

– Так сказано в Библии?

Губы сестры Верены дрогнули в подобии улыбки.

– Нет. Кажется, Бенджамином Франклином.

Мириэль почти улыбнулась в ответ и вернулась к работе. Она не понимала, почему смерть Гектора так сильно повлияла на нее. Словно раньше он был связующим звеном с ее прежней жизнью, с ее жизнью в Калифорнии, а теперь эта связь оборвалась. Ей удалось сохранить достаточный запас чистых игл и шприцев, пока тянулось утро, но ее вымученная улыбка исчезла безвозвратно.

Когда в очереди на инъекцию осталась всего дюжина пациентов, появился Фрэнк. Пока внимание сестры Верены было сосредоточено на приготовлении необходимой ему дозы масла, он наклонился через стол с медикаментами и прошептал Мириэль:

– В субботу вечером поторопись с ужином, а затем встретимся под дубами. Ровно в пять тридцать.

Какого дьявола?! Прежде чем она успела ответить, он приложил скрюченный палец к губам и исчез за ширмой.

* * *

Весь следующий день Мириэль размышляла над загадочными словами Фрэнка.

– Он ведь знает, что я замужем, верно? – уточнила она у Айрин, когда они сортировали таблетки в аптеке. Возможно, его намерения были далеко не романтическими, однако, если бы кто-нибудь увидел их наедине под дубами, Бригада Кресел-качалок несколько дней распускала бы грязные сплетни.

– Трудно не заметить это блестящее золотое кольцо на твоем пальце.

– Может быть, мне не стоит с ним встречаться.

– Послушай, детка, в своей жизни я знала много мужчин. Большинство из них болваны. Но Фрэнк хороший парень. Просто пойди. Это того стоит.

Очевидно, Айрин знала больше, чем рассказывала.

– Пожалуйста, скажи, что мне не придется опять одалживать твои галоши.

Айрин улыбнулась.

– Не в этот раз, детка.

На следующий вечер, несмотря на свои сомнения, Мириэль улизнула сразу после ужина. Дойдя до лужайки под дубами, она никого не обнаружила. Малиновки распевали на ветвях, а вечерний ветерок трепал испанский мох. Она уже начала поворачивать назад, когда услышала тихий свист.

Мириэль посмотрела в направлении звука и увидела за толстым стволом одного из деревьев Фрэнка, отчаянно машущего ей рукой. Она подошла к нему как раз в тот момент, когда в поле зрения появился сторож Дойл.

– Ш-ш-ш, – сказал Фрэнк, притянув ее к себе, чтобы она присела рядом. Его волосы, гладкие и аккуратно причесанные, блестели под шляпой в золотистом солнечном свете. От него пахло сандаловым деревом и мылом для бритья. Они выглядывали из-за ствола, пока сторож Дойл шагал вдоль забора. Когда он добрался до дальнего угла и направился на запад, к домам, Фрэнк прошептал:

– Пошли.