Второй шанс 2

Врач уже, как оказалось, сам спешил ко мне. Глядя на мой расползшийся по всей левой половине тела кровоподтёк, уже начавший желтеть, он только покачал головой. Когда услышал, что я собираюсь выступать, посмотрел на меня, как на идиота, начал что-то бормотать про клятву Гиппократа. Но совместными усилиями мы всё же уговорили его сделать блокаду, и уже спустя несколько минут я перестал чувствовать боль в левом боку. Даже когда дышал полной грудью или делал какие-то резкие движения вроде ударов по воображаемому противнику. Врач пообещал, что действие блокады должно продлиться несколько часов. В крайнем случае, он будет под рукой, сможет повторить.

Финалы начинались в 11 часов, а в преддверии начала поединков по Дворцу спорта из динамиков разнеслось:

— Дорогие друзья, сегодня на финальных боях присутствует Первый секретарь Коммунистической партии Узбекской ССР, дважды Герой Социалистического труда Шараф Рашидович Рашидов. Поприветствуем нашего почётного гостя, товарищи!

Я выглянул в зал, там публика, до отказа заполнившая трибуны, рукоплескала чуть привставшему человеку в гостевой ложе, который через шесть лет умрёт от якобы сердечного приступа, в разгар «хлопкового дела». Рядом с ним не менее яростно аплодировал «главный спортсмен» Узбекистана Мирзаолим Ибрагимов. Наверняка Рашидов будет болеть за своих, тут и к бабушке не ходи, а то заявился бы он сюда просто так. Любопытное совпадение, моего соперника тоже зовут Шараф. Уж не в честь ли Рашидова назвали?

— Также сегодня на поединках присутствует главный тренер сборной Советского Союза по боксу Алексей Иванович Киселёв.

А, это вон тот моложавый мужик в тёмном костюме, который тоже встал, чтобы сделать залу полупоклон. Если не ошибаюсь, дважды был серебряным призёром Олимпийских Игр. Обидно, кончено, два раза подряд останавливаться в шаге от главной в жизни победы.

Против Усманова мне предстояло выйти в пятой паре. Своего соперника я увидел ещё на разминке, он меня тоже, и глаза его на плоском лице, и без того узкие, сузились ещё больше. Я же в ответ с улыбкой нагло подмигнул, и отвернулся, вернувшись к работе с тренером.

Работали мы больше для вида, потом ушли в раздевалку, чтобы будущий соперник и его тренер (кстати, славянской внешности) не видели, что теперь мы оттачиваем работу в правосторонней стойке. Жаль, времени было мало, знал бы, что так случится, мы с Храбсковым ещё дома уделили бы побольше внимания перемене стоек. Хотя, знай я наперёд, что огребу по рёбрам, не стал бы и выходить из пансионата. В общем-то, смена стоек входила в обычный тренировочный процесс, но довольно поверхностно, и я дал себе на будущее зарок, если со мной всё будет нормально, отработать этот элемент до такой степени, чтобы в неродной стойке чувствовать себя полноценным левшой.

— Как болевые ощущения? — спрашивает Валерьян Андреевич.

— Да вроде ничего так, терпимо, — пожимаю я плечами.

Между делом Шишов выигрывает свой бой, в раздевалку Вася возвращается в компании довольно Сегаловича. Я его искренне поздравляю, а сам мыслями уже на ринге.

— На ринг приглашается следующая пара финалистов в весе до 75 килограммов, — разнеслось по залу. — В красном углу боксёр, представляющий Узбекскую ССР, Шараф Усманов. Шарафу 16 лет, он из Ташкента, владеет первым юношеским разрядом, провёл восемнадцать боёв, в семнадцати из них одержал победу…

Трибуны оглушительно захлопали, затопали, засвистели, в общем, местные зрители всячески демонстрировали всенародную любовь к своему кумиру, за этим шумом даже толком было не расслышать, что там судья-информатор ещё говорил об успехах боксёра в красном углу. Я покосился на Рашидова. Тот сидел с довольной миной на лице и тоже важно аплодировал.

— В синем углу спортсмен, представляющий сборную РСФСР, Максим Варченко…

Ох ты, как загудел зал, когда я поднимался на ринг, предварительно вручив Храбскову своего олимпийского мишку. Я с невозмутимым видом занял место в своём углу да ещё поимел наглость несколько раз поклониться трибунам, обернувшись вокруг своей оси.

— С окончанием боя по возможности лучше не затягивать, — негромко советует Анатольич.

Я киваю, но в выполнении этого плана далеко не уверен.

— Боксёры, на центр, — приглашает нас рефери.

Прощупав поочерёдно наши перчатки и легко похлопал по защищающим причинное место «ракушкам», говорит:

— Ниже пояса не бить, голову низко не опускать, друг друга не удерживать, внимательно слушать мои команды. Всё поняли?

Мы киваем, соперник не сводит с меня своих прищуренных глазок, а ноздри его кровожадно раздуваются, словно у племенного бычка. Звучит гонг, и мы сходимся в центре ринга. Увидев, что я начинаю работать в правосторонней стойке, мой соперник некоторое время пребывает в растерянности, и я этим воспользуюсь, проводя два подряд джеба правой и ею же заканчивая атаку боковым в голову. Если прямые Усманов смог смягчить, приняв их на перчатки, то боковой той же правой стал для него полной неожиданностью. Однако он сумел устоять на ногах, быстро разорвав дистанцию, а секунду спустя сам ринулся в атаку.