Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Но что, скажете вы, мог сделать скромный подполковник? Мог! Именно его детище — агитационно-пропагандистские отряды; впоследствии они появились во всех дивизиях, бригадах и даже в некоторых полках. Шершнев исходил из того, что раз уж войска находятся здесь и вывести их пока не представляется возможным, то следует максимально уменьшить степень их участия в боевых операциях. Пусть лучше дают концерты, делятся хлебом. Раздают книги и листовки. Помогают строить арыки… Да что угодно пусть делают, только бы поменьше стрельбы, крови, жертв, иначе эскалация войны неизбежна.

Эти его идеи, особенно поначалу, воспринимались большинством генералов с откровенной неприязнью. «Армия должна воевать», — назидательно и в то же время жестко выговаривали ему.

Впервые его одернули буквально через несколько дней после прибытия в Кабул, на первом партсобрании в штабе армии. Командарму Тухаринова не было, он заболел, а его заместитель, выслушав слова Шершнева о необходимости контактов с местным населением, изучения его нужд и настроений, отбрил: «Мы должны думать о своих войсках, а не об афганцах».

Следующим шагом был визит к генаралу армии Ахромееву — тогдашнему первому заместителю начальника Генштаба, подолгу находившемуся в Афганистане. Сергей Федорович, как показалось Шершневу, благожелательно выслушал его соображения, однако на прощание сказал: «Армия для того и существует, чтобы воевать. Заниматься политикой — не ее дело». «А я, — упрямо возразил Шершнев, — уверен в том, что здесь военный путь бесполезен».

Его одергивали. Ставили на место. Он не унимался. Глух был Туркестанский округ — писал в Москву.

В отличие от большинства других, костеривших эту войну за рюмкой водки, но исправно получавших блага от нее (награды, звания, двойные оклады и пр.), Шершнев как настоящий подвижник думал только об интересах дела, которые в данном случае были государственными интересами.

Из докладной записки на имя командующего ТуркВО: «С конца марта 1981 года военно-политическая обстановка в Афганистане почти повсеместно заметно обострилась. Процесс стабилизации застопорился. Положение в стране сейчас хуже, чем в этот же период прошлого года. Примечательно, что обстановка стала чрезвычайно острой даже в ряде тех районов, где не было крупных бандформирований и где в силу географических условий нет благоприятных возможностей для их деятельности (север, равнинные, пограничные с СССР районы). Это значит, что в борьбу против народной власти и советских войск включилась часть населения, относящаяся к национальным меньшинствам, родственным народам СССР (узбеки, туркмены, таджики), которая ранее занимала выжидательные позиции.

Противник наносит удары по самым чувствительным местам: убивает партийных активистов, патриотов (в том числе старейшин), оседлал все стратегические коммуникации и нарушил работу транспорта, разрушает важные экономические объекты (так, взорваны две буровые установки на Айнакском медном месторождении стоимостью 200 тысяч рублей каждая, школы (их уничтожено уже 1400), больницы, административные здания. Серьезный урон причиняется сельскому хозяйству: неизменно сокращается поголовье крупного и мелкого скота. По сравнению с прошлым годом сократилась площадь посевов хлопчатника на 26 тысяч гектаров, сахарной свеклы — на 1,3 тысячи гектаров.

Мятежникам удалось изгнать народную власть из ряда освобожденных в течение зимы уездов и волостей и насадить контрреволюционные органы власти (так называемые «исламские комитеты»)».

Вроде бы ничего особенного… Сколько таких депеш по всем линиям поступало в то время в Ташкент, Москву… Но вчитаемся в продолжение докладной. Подполковник Шершнев беспощадно критикует НДПА за фракционные разногласия и неспособность овладеть ситуацией (а это уже, извините, большая по тем временам дерзость), подвергает уничижительным характеристикам афганские вооруженные силы (и это тоже не могло понравиться, ведь советниками там были наши офицеры и генералы), высоко оценивает боевой потенциал оппозиции, делая вывод, что «контрреволюция способна длительное время противостоять не только слабому народно-демократическому режиму, но и оказывать упорное сопротивление советским войскам (а это уже вообще ни в какие ворота не лезет, ведь приказано же на последнем совещании маршалом Соколовым: «Окончательно разгромить контрреволюцию к 7 ноября»). А еще этот несносный Шершнев утверждает: «Значительная часть населения активно поддерживает мятежников». «Отмечается рост антисоветских настроений».

Ну, скажите, какую реакцию могла вызвать такая записка, попади она на самый «верх»?

А Шершнев между тем с наивной отвагой утверждает и вовсе крамольное: «Армия выступает главным образом как военная, разрушающая, но не созидающая сила. В войсках, как правило, с пафосом говорят: «Мы воюем!» и не услышишь: «Мы помогаем!» Складывается мнение, что чаще мы наносим ущерб местному населению и настраиваем его против себя, чем оказываем ему помощь и привлекаем тем самым на свою сторону».