Читаем Вуду полностью

— Само това.

— И бухалката за бейзбол…

— Освен това — продължи Пени с изненадващо странно притеснение, като отбягваше погледа му — ме беше страх да не си помислиш, че пак… съм… полудяла.

— А? Пак? — Джак примигна. — Какво, за Бога, искащ да кажеш — пак?

— Е… нали знаеш… след като мама умря… как бях тогава… когато имах… неприятности.

— Но ти не беше луда. Имаше нужда само от малко консултации, това е всичко, мила моя.

— Така го наричахте всички — едва чуто промълви момичето. — Консултант.

— Да. Доктор Ханаби.

— Леля Фей, чичо Кийт, всички го наричаха консултант. И понякога лекар.

— Той беше точно това. Трябваше да те посъветва как да преодолееш скръбта по майка ти.

Момичето поклати глава — не:

— Един ден, докато го чаках в кабинета му… и той не дойде, за да почнем разговора веднага… започнах да чета дипломите му от колежа в рамките по стените.

— И?

— Открих, че е психиатър — явно смутена обясни Пени. — Психиатрите лекуват лудите хора. И тогава разбрах, че съм малко… луда.

Учуден и поразен от мисълта, че това недоразумение би могло да продължи още дълго, Джак възкликна:

— Не, не, не. Мила моя, ти всичко си объркала!

Ребека се намеси:

— Пени, в повечето случаи психиатрите се занимават с обикновените хора и обикновените им проблеми. Проблеми, каквито всички ние имаме в един или друг момент от живота си. Това са главно емоционални проблеми. Такива са били и твоите. Емоционални проблеми.

Пени я погледна срамежливо и се намръщи. Явно й се искаше да повярва.

— Занимават се, разбира се, и с някои психически проблеми — продължи Ребека. — Но в кабинетите им, сред постоянните им пациенти, рядко може да се види някой наистина, наистина луд. Истински лудите хора са в болници или живеят постоянно в специални заведения.

— Разбира се. — Джак взе ръцете на Пени и ги задържа. Бяха малки, нежни ръце. Деликатността им и уязвимостта на единайсетгодишното момиченце, което се мислеше за пораснало — всичко това разтърси сърцето му. — Мила моя, никога не си била луда. Нито пък си се доближавала до лудостта. Колко ужасно е, че си се тревожила за това през цялото време.

Момичето премести погледа си към Ребека, после го върна към Джак:

— Сериозно ли говориш? Сериозно ли много обикновени, нормални хора ходят при психиатрите?

— Абсолютно — кимна той. — Скъпа, животът ти не беше лесен — майка ти умря така млада и аз самият бях така съсипан, че не ти помогнах особено много да го преодолееш. Сигурно… мисля, че е трябвало да ти обърна повече внимание. Но се чувствах така зле, така безпомощен и загубен, толкова се съжалявах, че просто не можах да помогна и на двама ни — на тебе и на себе си. Затова те изпратих при доктор Ханаби, когато нещо започна да те мъчи. А не защото беше луда. Нужен ти беше човек, с когото да си поговориш, без той да започне да плаче за майка ти, веднага щом ти се разплачеш за нея. Разбираш ли?

— Да. — В очите на Пени блестяха сълзи.

— Сигурна ли си?

— Да. Наистина, татко. Сега ми е ясно.

— Така че трябваше да дойдеш при мене снощи, когато нещото е било в стаята ти. Особено след като е пробило бейзболната бухалка. Не бих си помислил, че си луда.

— Нито пък аз — обади се Дейви. Аз никога-никога не съм си мислил, че си луда, Пени. Ти си сигурно най-малко лудият човек, когото познавам.

Пени захихика, Джак и Ребека не можаха да сдържат усмивките си, само Дейви не виждаше какво е толкова смешно.

Джак много силно прегърна дъщеря си. Целуна я по лицето и по косата:

— Обичам те, фъстъче.

После прегърна Дейви, увери го, че и него обича. Тогава с нежелание погледна отново часовника си. Десет и двайсет и четири.

Откакто бяха влезли в тухлената сграда и се бяха скрили под голямата стълба, бяха изминали десет минути.

— Изглежда не са ни последвали — допусна Ребека.

— Да не бързаме толкова — предложи той. — Да почакаме още няколко минути.

Десет и двайсет и пет.

Десет и двайсет и шест.

Не му се искаше още да излезе навън и да огледа. Изчака още една минута.

Десет и двайсет и седем.

Накрая вече не можеше да отлага. Измъкна се изпод стълбите. Направи две крачки, сложи ръка на медната брава… и замръзна.

Бяха тук. Духовете.

Единият се беше закачил за стъклото в средата на вратата. Беше шейсетсантиметрово подобно на червей нещо с разчленено тяло и навярно двайсет и четири крака. В устата приличаше на риба — овална форма и зъби, разположени далече зад виещите се смучещи устни. Огнените му очи бяха насочени към Джак.

Той рязко отмести поглед от горещия бял взор, защото си спомни как очите на гущера почти го бяха хипнотизирали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
К востоку от Эдема
К востоку от Эдема

Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовкой к созданию этого романа», – говорил писатель о своем произведении.Роман, который вызвал бурю возмущения консервативно настроенных критиков, надолго занял первое место среди национальных бестселлеров и лег в основу классического фильма с Джеймсом Дином в главной роли.Семейная сага…История страстной любви и ненависти, доверия и предательства, ошибок и преступлений…Но прежде всего – история двух сыновей калифорнийца Адама Траска, своеобразных Каина и Авеля. Каждый из них ищет себя в этом мире, но как же разнятся дороги, которые они выбирают…«Ты можешь» – эти слова из библейского апокрифа становятся своеобразным символом романа.Ты можешь – творить зло или добро, стать жертвой или безжалостным хищником.

Джон Стейнбек , Джон Эрнст Стейнбек , О. Сорока

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза / Зарубежная классика / Классическая литература