XVII. Аббат

Отец Гийом шумно вздохнул, неожиданно отмяк лицом, а черпак пристроил на плече, словно мушкет.

— А-а-аа… — облегченно протянул он. — Господь услышал мои молитвы. Но учтите, ваше преподобие… — повар сурово нахмурился. — Провизией ведаю только я сам, меню устанавливаю тоже сам, а перед своим визитом на кухню меня следует уведомлять. В противном случае мы поссоримся. До остального мне дела нет, но только избавьте нашу обитель от присутствия падших женщин. Вам отдельный стол, обещаю, не стыдно будет пригласить самого короля.

Я улыбнулся и вместо ответа поинтересовался:

— Чем вы фаршируете каплунов? Чувствуется запах кориандра.

— Хлебный мякиш с травами! — отец Фома гордо задрал нос. — И кориандр, конечно! Но очень незначительных количествах, чтобы только оттенить аромат.

— Нам будет, что с вами обсудить в поварском искусстве, — я уважительно кивнул монаху и потопал на выход.

Ну хоть с поваром повезло. Конечно, персонаж колоритный, но, чувствую, мы с ним сработаемся.

По пути в резиденцию из дормитория донеслись шум, грохот и вопли. Похоже, там шел настоящий бой, но я только мстительно ухмыльнулся — Мигель и его братва свое дело крепко знают, а если кого помнут не в меру, так на то божья воля.

На входе в резиденцию, двухэтажном солидном особняке, нас попытался остановить какой-то монах, но тут же получил по морде и отправился к остальным пленным.

Из-за роскошной резной двери донесся приглушенный разговор.

— Ах, ваше преподобие, вам так идет эта сутана… — льстиво бубнил писклявый фальцет.

— Мне кажется она слишком свободна, — отвечал гнусавый баритон.

— Нет, что вы, что вы, ваше преподобие, она подчеркивает ваш стан, вы выглядите очень стройным…

— Ах ты мой милый лжец…

Саншо хрюкнул, сдерживая смех, архаровцы его брата кровожадно оскалились.

Я скрипнул зубами от злости и пинком открыл дверь.

Надо сказать, обстановке жилища местного аббата мог позавидовать даже сам король. Мебель из черного дерева, палисандровый паркет, искусная резьба, позолота, лепнина, шелк, гобелены и фарфоровая посуда, черт побери, чувствовалось, что хренов Бонифаций на себе ничуть не экономит.

Сам он вертелся перед зеркалом, а вокруг него вился паренек с завитыми волосами больше похожий на девку, а точнее на шлюху своей смазливой и похотливой физиономией.

А вот Бонифаций особой смазливостью не отличался: носатый, сутулый и очень похожий на Дуремара из советского фильма в исполнении замечательного актера Басова. Но Дуремар у Басова получился обаятельный, а Боня своим видом вызывал гадливость.

— Кто вы такие? — он недоуменно уставился на нас. — Кто вас пропустил? Вон, немедля вон! Эй, кто там, живо прогоните их!

— Пш, пш… — его подельник брезгливым жестом приказал нам убираться, словно прогонял тараканов или надоедливых мух.

Я вздохнул, шагнул к стоявшему в углу тяжелому канделябру, взвесил его в руке и удовлетворенно кивнул.

Особой нужды в крайних мерах уже не было, переход власти в обители фактически состоялся, но я абсолютно убежден в том, что конструктивный диалог получается только тогда, когда у твоего собеседника разбита морда, выбиты зубы и поломаны пальцы. Примерно в этом роде. К тому же мне предстояло узнать куда подевалась большая часть доходов аббатства за последние три года.

Через полторы минуты статус-кво был восстановлен. Прежний аббат, хлюпая разбитым носом и жалобно скуля просил о прощении, а его помощника вообще запинаали ногами под шоконку. Пардон, под кровать.

Но допрашивать их я не стал, проинспектировал монастырскую темницу, куда прежнее руководство и отправил, а сам приказал выгонять личный состав на плац, а точнее во двор, расположенный в клуатре[4].

Монастырской братии собралось около сорока человек, я чуть не прослезился от злости при виде этого живописного сброда. Несколько монахов были до того бухие, что их просто сложили в рядок.

С правого фланга Мигель зачем-то поставил строй четырех девок пониженной социальной ответственности. Надо сказать, весьма пригожих и аппетитных.

Я помолчал, обвел ласковым взглядом монастырскую братию и спокойно заявил.

— А теперь мы начинаем жить по-новому, поздравляю мои друзья…

Глава 2

— Все хорошее когда-нибудь заканчивается… — утирая рукавом сутаны слезы всхлипнул невысокий толстячок, стоявший в середине строя. — Не понимаю, чем я прогневал господа…

— Чувствую это только начало… — коренастый монах с разбойничьей рожей зло сплюнул, за что сразу получил древком алебарды по спине.

Роптание и причитание в строю мгновенно стихли.

«Даже не представляешь насколько ты прав… — я про себя улыбнулся. — Только начало, совершенно верно…»

На самом деле мне было глубоко плевать на царившее в монастыре моральное разложение, экономическая часть волновала гораздо больше, но доверие Ришелье стоило дорогого, а посему аббатству Руаямон в самые ближайшие сроки предстояло стать образцово-показательным религиозно-хозяйственным предприятием.

— Ах какой хорошенький… — одна из проституток, огненно-рыжая толстушка приподняла свои внушительные груди и дурашливо запищала: — Ваше преподобие, я хочу вам исповедаться!!!