За Калинов мост

Рассвет приближался. Игорь уже собирался подобраться к темной избушке, в надежде, что старуха спит – в предрассветные часы сон самый крепкий. Но вовремя вспомнил, что утром сладко спят молодые, старики, напротив, просыпаются рано. И точно – не успел он выйти из-за кустов, в окошке загорелась свеча – старуха не спала. Он стиснул кулаки. Маринка не может спать в эту ночь. Если Волох рассказал ей то же, что и ему, она же просто не сможет заснуть! Можно было бы украсть ее, когда она пойдет умываться, а сейчас, из избушки, повернутой крыльцом к пропасти, этого сделать, очевидно, не удастся.

Но Волох говорил, что рано или поздно старухе придется покинуть избушку, чтобы подготовиться к обряду! Неужели, он ошибся? Неужели шансов не остается?

И в эту минуту четыре птичьи лапы пришли в движение, избушка повернулась вокруг своей оси, и на крыльце мелькнула высокая горбатая тень. Игорь затаил дыхание. Ну? Неужели!

В темноте он плохо видел, что делает старуха, и понял, что дождался, только когда до него донесся первый порыв ветра, вылетевший из-под богатырского посоха. Ему пришлось сесть на землю и взяться руками за многострадальные кусты – видно, им часто приходилось гнуться до земли от мощных вихрей, поднимающих старуху в небо.

Игорь дождался, когда ветер стихнет, чтобы полностью быть уверенным в том, что старуха уже далеко и не вернется. Он бегом вернулся к лесу, где его ждал Сивка, и вскочил на него верхом. Старуха не обманула: после того, как она пообещала, что конь будет его слушаться, Сивка ни разу не пробовал везти его туда, куда ему хочется, а честно исполнял приказания нового хозяина. Иначе бы Игорь просто не рискнул положиться на него в такую ответственную минуту.

Он влетел в ворота во весь опор и едва успел остановить коня перед избушкой, возвращенной старухой в исходное положение – крыльцом к пропасти. Ну? Сработает «нехитрое волшебство» Волоха, доступное каждому смертному? Игорь спешился, вытер мокрый от волнения лоб и остановился напротив «домовины».

– Встань по старому, как мать поставила, к лесу – задом, а ко мне – передом, – выговорил он с трудом, памятуя о том, что нельзя не только ничего пропустить, но и поменять слова местами, и топнул каблуком по земле.

Птичьи лапы неохотно задвигались, как будто чуяли, что не хозяин отдал им команду, но избушку крыльцом на юг все же развернули. Игорь взлетел по лестнице и дернул ручку двери: она оказалась не заперта.

В домике было темно, хоть глаз коли. Как в гробу. Игорь попробовал двигаться ощупью, но немедленно ударился лбом обо что-то твердое – под пальцами противно скрипнул мел. Это, наверное, печь.

– Маринка! – позвал он на всякий случай шепотом, но ему никто не отозвался. Он замер и прислушался: она сопела совсем рядом, она спала! Игорь сделал шаг на тихий звук ее дыхания, но ударился коленками об острый угол. Да, спички остались лежать у костра, в полиэтиленовом пакете. А стоило догадаться, что ночью темно, но он давно привык к постоянному свету перелет-травы. Она не только не последовала за ним в избушку, но и не стала светить в окошко, как будто знала, что он задумал нечто против ее хозяйки.

– Эй, Огненная Ладонь! – позвал он еще раз и двинулся вперед, трогая рукой жесткий край ее ложа.

Пальцы нащупали знакомый спальник, а под ним – плечо. Игорь тихонько потряс его и прошептал:

– Пора, красавица, проснись...

Ему не в первый раз приходилось ее будить, и он давно понял, что это не так просто. Но в этот раз Маринка даже не шевельнулась. Не может быть, чтобы она могла спокойно уснуть в эту ночь. Или Волох не смог с ней поговорить? Или старуха ее чем-нибудь опоила?

Игорь попробовал посадить ее на постели, но она не проснулась и от этого. К тому же выяснилось, что спит она голышом. Как-то неудобно вести ее к Волоху в таком виде. Игорь пошарил вокруг руками, с грохотом свалил что-то с маленького столика у самой кровати, и обнаружил нечто матерчатое, свисающее с печки. В темноте было не разглядеть, что это такое, но наощупь напоминало платье. Пусть будет платье, это лучше, чем ничего. Одевать и раздевать сонных девочек Игорю приходилось не раз – Светланка в детстве засыпала там, где ее сморил сон. Маринка оказалась немного тяжелей, но ему это не помешало.

Игорь в последний раз попытался разбудить Маринку, но не преуспел, и вынес ее из избушки на руках, стараясь не ударить ее в темноте ни головой, ни ногами. Перелет-трава так и не приблизилась к избушке, но во дворе было значительно светлей после непроглядного мрака домовины. Странно, что ее свет не проникал в распахнутую настежь дверь.