За Калинов мост

Она остановилась, завязала пояс, пришитый к платью, и подсунула под него края подола. Игорь терпеливо ждал, но в тот миг, когда Маринка протянула ему руку, что-то тяжелое осыпалось ему на голову, он не сразу сообразил, что это такое, рванулся в сторону, но тут же повалился на землю: ноги вокруг коленей сжала тонкая и прочная веревка. Игорь выставил левую руку вперед, но что-то ей помешало, он ударился об корень подбородком и прикусил язык, и только тогда догадался: его поймали сетью, прочной капроновой сетью, разорвать которую голыми руками у него не получится. Свет перелет травы тут же померк – теперь она напоминала светлячка, который светится сам, но ничего вокруг осветить не может.

Маринка вскрикнула, а на Игоря сверху навалилось тяжелое тело, и не надо было видеть в темноте, чтобы узнать в нем героя спецназа. Но Волох сказал, что все ему объяснил! Волох обещал, что «монаха» можно не опасаться! Или Сергей плохо понял объяснения?

Бороться с Сергеем Игорю было не под силу, правая рука сжимала стебель перелет-травы, а левой мешала сеть, но и у героя спецназа возникли трудности: он хотел заломить Игорю руку, но она запуталась в сетке. Игорь пытался подняться, или хотя бы скинуть с себя тяжелое тело, Сергей, напротив, старался его обездвижить, но оба только бестолково возились, запутываясь в капроне все сильней, до тех пор пока герой спецназа не догадался ударить Игоря кулаком в затылок. Игорь успел почувствовать боль, острой вспышкой полоснувшей по шее и голове, тело обмякло прежде, чем он нырнул в странное забытье – светлое, как хлопок и вязкое, как битум.

Маринка. 29 сентября, рассвет

«Спасибо, Иван-царевич! – сказал Кощей Бессмертный. – Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих!»

Марья Моревна: N 159. Народные русские сказки А. Н. Афанасьева

Маринка не сразу поняла, что произошло – неожиданно тропинка погрузилась во мрак, и только светлое пятно перелет-травы, уже ничего не освещавшей, упало к ее ногам. Сначала она растерялась и испугалась, отпрыгнула в сторону, но быстро догадалась, что на Игоря кто-то напал, и ему нужна помощь.

Может быть, она бы и успела ему на выручку, но в темноте споткнулась голой ногой об корень, вскрикнула и присела от боли. Маринка слышала только сопение и видела лишь тени на земле, но не прошло и минуты, как впереди на тропинке забрезжила серенькая муть – начинало светать.

Очертания грузной фигуры, навалившейся на медвежонка сверху, постепенно проявлялись на фоне серого пятна, мелькнул контур сжатого кулака, и Маринка, не долго думая, кинулась на нападавшего, стараясь достать его лицо ногтями.

– Отвяжись, идиотка! – крикнул нападавший с характерной интонацией героя спецназа.

Маринка не успела даже моргнуть, как тяжелая рука толкнула ее в живот, отчего ее тут же согнуло пополам, и воздух тугим комком застрял в глотке. Она отлетела назад на несколько шагов, ударилась спиной о толстый шершавый ствол дерева, и сползла по нему на землю – удар в спину немедленно отозвался в голове. Дыхания не было, перед глазами расползались золотые колечки, как круги на воде от брошенного камня.

Она решила, что умирает, и хотела заплакать от страха: глупо умереть оттого, что хочешь и не можешь вдохнуть. Как ежик, который забыл, как дышать, и умер. Золотые колечки сменились зелеными, к ним добавился красный цвет, они плясали перед лицом, и корчили отвратительные рожи, пока, наконец, глаза не сфокусировалась на радужном цветке. Маринка со всхлипом втянула в себя воздух – как будто в солнечное сплетение воткнули лом, и вышел он с другой стороны через позвоночник. Она попробовала шевельнуться, но перелет-трава снова расползлась в стороны радужными колечками, и не сразу собралась обратно в круг.

Маринка отвела взгляд от светящегося цветка, но двинуть глазами в сторону не смогла – только слышала возню героя спецназа. Он убил Игоря? Мысль эта вместо злости и отчаянья принесла с собой только печаль, смертную тоску и горький привкус во рту. Вот и все. И бегство от старухи не помогло.

Глухой тяжелый стон медвежонка вернул ей надежду, но тоска и горечь почему-то не оставили ее. Черная сажа предрассветных сумерек плавала в воздухе, Маринка смотрела прямо перед собой, в мутный просвет на тропинке – в глаза последнему рассвету в своей жизни.

Из сумеречного мрака навстречу ей выступила черная фигура в широком балахоне с островерхим капюшоном. Человек-смерть. «Монах», охотник за семенами перелет-травы, безжалостный убийца… Черная фигура бесшумно шла по тропинке, и полы балахона двигались в такт ее широким шагам. Изнутри бархатно-черного провала на месте лица матово вспыхнули два бледно-зеленых зрачка.