Загубленная жизнь Евы Браун

В ноябре 1945 года американцы нашли фотоальбомы в доме Евы на Вассербургерштрассе — те, что сейчас хранятся в Национальном управлении архивов и документации. (Это могли быть дубликаты берлинских, сделанные Евой, так как она иногда дарила копии альбомов друзьям.) Они были внесены в инвентарный список вместе с остальным личным имуществом, не тронутым мародерами. Альбомы и несколько пленок домашнего кино отправились в Соединенные Штаты в качестве военных трофеев. Они доступны — не оригиналы, но полномасштабные копии — любому обладателю пропуска NARA для научно-исследовательской работы. (Его можно получить за десять минут, причем бесплатно.) Сжимая в руке сей документ, я получила приказ сдать все, что связывает меня с внешним миром, — сумочку, карандаш (серебряный выдвижной карандаш моей матери, точно такой же был у Евы), блокноты, пиджак, — прежде чем отдать пропуск на проверку вооруженному офицеру службы безопасности. Когда он удостоверился, что я с пустыми руками не смогу ограбить или взорвать национальное достояние, турникет щелкнул, повернулся и пропустил меня. Подъем на лифте на пятый этаж в Исследовательский кабинет, очередная проверка пропуска, выдача белых хлопчатобумажных перчаток, в которых надлежит работать с драгоценным материалом, — и можно провести остаток дня в коконе сосредоточенности, в поисках, просмотре, чтении и составлении комментариев к каждой странице и каждому снимку из тяжелых черных фотоальбомов, стоящих на полке в одном углу.

В марте 2004 года я провела неделю за изучением самых интимных сведений о Еве, ее окружении и их жизни в Оберзальцберге. Опираясь на бесчисленные моментальные снимки, фотографии и метры пленки, я получила возможность не только установить ритм и последовательность ее повседневных занятий, но и понять, чего она хотела от жизни. Альбомы и фильмы несут в себе массу информации, тем более ценной, что она передается неосознанно. Благодаря им удается восстановить облик благоустроенной отравленной теплицы, где Ева проводила дни и ночи в вечном ожидании Гитлера. Без него терраса и величественные приемные залы, в которых шаги отдавались эхом, лишались raison d’etre[17] и пустота жизни Евы становилась очевидной. Без него она чувствовала себя ничем и была ничем. Когда он находился рядом, она становилась красивой, энергичной и жизнерадостной. Она относилась к тому типу женщин, что часто предпочитают мужчин гораздо старше себя. Их единственное предназначение — угождать; они используют обаяние и наигранную инфантильность, чтобы пробудить в мужчине инстинкт защитника. В домашних кинофильмах Евы ее шутливая, нарочитая беспомощность отчетливо видна и выглядит гораздо менее естественно, чем на фотографиях. Там мы видим ее такой, какой она хотела казаться, демонстрирующей свой тщательно отрежиссированный образ. Скука и уныние исподволь мутили воду, и ей стоило немалого труда скрыть правду от всех, в том числе и от себя, призывая с каждой фотографии: смотрите, как нам весело!

Ева не умела сосредоточиться настолько, чтобы погрузиться в чтение серьезных книг (она никогда не читала ничего, кроме журналов и дешевых любовных романов) или хотя бы навести порядок в своих фотографиях. Но в какой-то момент между 1937 и 1941 годами — возможно, во время долгого отсутствия Гитлера или в дождливый день, когда не выйдешь за порог — Ева с Гретль решили разобрать кучу накопившихся снимков. Они вытащили коробки и пухлые конверты с перемешанными фотографиями и уселись за столом в гостиной Евы. Для альбомов девушки выбирали фотографии наугад, ни одна из сестер не стала бы методично сортировать их. О каком уж хронологическом порядке, а тем более точных и вразумительных подписях может идти речь? Моментальные снимки младенческих и школьных дней помещены вразнобой и часто соседствуют со студийными портретами, сделанными двадцать лет спустя. Ева, очевидно, осталась довольна результатом, так как выбрала сотню лучших фотографий, сняла с них копии и вставила в пять обтянутых кожей альбомов с вытисненными инициалами ЕБ, которые подарила на Рождество 1941 года нескольким ближайшим друзьям.

По тому, как вставлены фотографии, можно многое узнать о характере Евы, особенно о ее неспособности сосредоточиться и действовать упорядоченно. Раз уж ей так нравилось вести хронику своей жизни, почему она делала это спустя рукава? Многие фотографии продублированы и встречаются в разных альбомах, некоторые вырваны (не обязательно Евой, оригиналы альбомов прошли через множество рук, далеко не всегда аккуратных). Расположены снимки так небрежно, будто ей было недосуг сперва их рассортировать или вставить в определенном порядке. В итоге они представляют собой неоконченную мозаику, сложить которую исследователю не так-то просто.