Заиндевевший

Не в силах больше сидеть, Лея прилегла на кровать и свернулась калачиком. Ее начинала поколачивать дрожь. И вместе с этим клонило в сон.

Асмунд подошел к ней и коснулся лба рукой.

— У тебя снова жар. Дошлялась…

От грубости в его голосе стало только хуже.

— Так ли обязательно говорить гадости? — пробормотала Лея, едва не плача от обиды.

— А другого ты не заслуживаешь, — буркнул он и взялся за край ее шубы с явным намерением стянуть.

— Что ты делаешь?! — изумилась Лея. Зачем он хочет раздеть ее, если она и так едва согревается?

— Надо раздеть тебя и растереть спиртом. Да синяки смазать, — он пристально разглядывал ее лицо. — Здорово же он тебя разукрасил.

Лея только тут представила, как, должно быть, выглядит, как бандитка с большой дороги.

— Не будь дурой и разреши помочь тебе, — сделал еще одну попытку раздеть ее Асмунд.

К тому моменту Лее уже было так плохо, что даже на сопротивление не осталось сил. Кроме того, похоже, из них двоих именно он волнует ее, а не наоборот. Значит, ничего с его стороны ей не угрожает. Да и какая разница, в каком виде она предстанет перед ним, если совсем скоро они расстанутся навсегда. И неважно, получится ли у нее сбежать, или он продаст ее в рабство, результат один.

Лея безропотно позволила себя раздеть. Все время, пока он протирал ее тело спиртом, она лежала с закрытыми глазами, страдая от ядовитых испарений и съеживаясь от холода.

Смазав все синяки на ее теле волшебной мазью Ханы, Асмунд помог ей забраться под одеяло, укрыл до подбородка и занялся ранами на лице.

— Здорово он тебя разукрасил, — съязвил Асмунд, промывая раны на лице. Лея лишь скривилась от боли, стараясь не обращать внимания на его слова и тон. Хочет, пусть развлекается. Ей же достаточно уже того, что наконец-то согревается в спиртовых парах. Да и запах противный испарился.

— А ты вообще на что рассчитывала? — вдруг поинтересовался Асмунд. Он даже прекратил на время играть роль санитарки, пытливо уставившись ей в глаза. — Думала, что они проникнутся твоей благородностью, окружат тебя заботой и будут чинно ждать твоего муженька?

Его тон был настолько противнее смысла слов, что Лея не сдержалась:

— Ты можешь сколько угодно ненавидеть меня и жизнь, которую я веду. Но кто дал тебе право безостановочно меня оскорблять? — на глазах выступили злые слезы. Она заметила, как лишь на миг лицо Асмунда сменило выражение, на нем проступило удивление с малюсенькой примесью уважения. Но моментально прежняя упрямая и грубая маска заняла свое место.

— Это гораздо сильнее ненависти, — произнес он и с такой силой припечатал смоченный лоскут к свежей ране на губе, что Лея невольно вскрикнула. — Прости, — спохватился Асмунд, отдергивая руку. — В любом случае, больно я тебе не сделаю.

А ей было так больно, как никогда в жизни. И не физически, нет. Разбитая губа — ерунда, по сравнению с тяжестью, которая переполняла сердце, делая его пудовым, тянущим вниз. В этот момент Лее казалось, что пропасть между ней и Асмундом все увеличивается.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — решила она сменить неприятную тему. — Почему думаешь, что те не бросятся за нами в погоню?

— Потому что нюхнули стирающего память порошка Ханы, — хохотнул он. — Порошок просто ужасен — он стирает не только недавние воспоминания, а вообще. Понимаешь? Они даже не будут помнить, кто есть, — Асмунд рассмеялся, но даже это получилось у него зловеще, так что Лея невольно поежилась. — Но эти свиньи заслужили подобной участи. Это настоящие отморозки. Таких полно в лесах. Они кучкуются по несколько человек и промышляют убийствами и грабежами. Ты хоть понимаешь, какая участь тебя ожидала?

Асмунд смотрел на нее, а у Леи волосы на голове начинали шевелиться от подступающего ужаса.

— Они бы не отдали меня мужу? — прошептала она.

— Они бы убили тебя раньше, — жестко произнес Асмунд. — Но сначала поиздевались бы как следует. Муженька твоего они бы тоже прикончили, обчистив до нитки. Но ему такая участь подходит, — совсем тихо добавил.

— Никому нельзя желать такой участи, — отвернулась Лея к стене, лишь бы не видеть жестокости, проступившей на его лице. — Да и он сам за мной не поедет, — подумала про себя.

— А измываться над людьми можно? — громко спросил Асмунд, нависая над ней и прижимая ее плечи к кровати своими огромными ручищами. — Ты хоть знаешь, насколько бесправны рабы? В имении твоего муженька, к примеру?..

— Я там почти не жила, — Лея продолжала упрямо пялиться в стену, чувствуя его прожигающий взгляд на себе и улавливая горячее дыхание на своей щеке. — В имении моего отца к рабам относились хорошо.

— Неужто?.. А разве не твой папаша, достойный Орм, замучил до смерти рабыню и раба лишь за то, что они посмели полюбить друг друга? — слово «достойный» он произнес с таким презрением, что Лея испугалась, как бы он ее не ударил, и на всякий случай попыталась отодвинуться. Но куда там! Руки Асмунда держали ее крепко, как стальные тиски. — Что молчишь?