Запретный плод

— Давай, до дна, — настаивает Роберт и одним глотком осушает свою рюмку.

Что же, была не была. Выпиваю абсент и чувствую, как эта гадость обжигает мое горло. Едва могу проглотить напиток. Фу! Отвратительная жидкость!

— Выдыхай, — приказывает Роб и протягивает мне ломтик лимона, который чуть присыпан сахаром.

Быстро съедаю его, чтобы заглушить этот противный вкус, и мне мгновенно становится легче.

— Как ощущения? — Роберта явно забавляет моя реакция на выпитое.

— Ужасны, — морщусь.

— Ничего-ничего, потом будет лучше, — мой так называемый парень, заказывает еще две рюмки.

Вновь пью залпом и содрогаюсь от столь специфического вкуса. Смесь обжигающей горечи и какого-то слегка кисловатого привкуса не очень сочетаемы, на мой взгляд. Вскоре я ощущаю, что начинаю пьянеть. Кровь стучит в висках, а щеки краснеют.

Роберт ведет меня на танцевальную площадку. Если честно, то я не люблю танцевать, тем более, что и не умею. Но под напором Роба, и при воздействии абсента, я забываю совершенно обо всем. Конечно, вначале я чувствовала себя прекрасно, и была готова горы свернуть. Энергия, казалось, била через край, и музыка соответствовала моему сумасшедшему состоянию.

Неожиданно мы встретили друзей Роберта и пьянка — иначе это и не назовешь — продолжилась уже в более широком кругу. После еще пары рюмок, я пошла в туалет, чтобы умыться. Меня всю трясло и стало очень жарко. Голова начала немного кружиться, но тошноты еще не было.

Умывшись, смотрю в небольшое зеркало, что висит над раковиной. Его, наверное, не протирали порядка нескольких месяцев. Едва могу в нем рассмотреть себя: щеки по-прежнему красные, а карие глаза такие же мутные, как и это зеркало. На слабых ногах возвращаюсь и замечаю, как уже изрядно хмельной Роберт лапает какую-то девушку.

Конечно, следуя сценарию мыльной оперы, я была обязана устроить грандиозный скандал. Роб — мой парень, вроде как. Но мне совершенно всё равно. В сердце ничего не кольнуло, обиды или злости я не испытывала. Как я уже говорила, парой нас сложно назвать. Наверное, я настолько привыкла к этому, что и не заметила, как моя влюбленность прошла, не оставив и призрачного следа после себя.

Выхожу из клуба и шествую к центру города. Холодный осенний воздух бодрит, но меня всё равно иногда уводит в сторону. Сажусь на лавочку и стараюсь хоть как-то прийти в себя. Господи, если родители увидят меня в таком состоянии, то мне больше не жить. Достаю из сумки телефон и принимаюсь писать сообщение:

«Мне плохо, жутко плохо. Забери на ночь к себе, иначе дома убьют. Я на лавочке у центрального парка».

Не перечитывая сообщения, отправляю его Эмили. Теперь главное — подождать и постараться не уснуть. Ее родители всё равно вновь уехали в пригород и, если не ошибаюсь, то вернутся лишь завтра к обеду. Эм должна забрать меня.

На смену жару, что овладел моим телом из-за абсента, пришел озноб вместе с порывами холодного ветра. Я одета всего лишь в тонкое черное платье, не менее тонкую джинсовую куртку и сапоги.

Проходит, наверное, минут десять, и мне становится всё хуже и хуже — постепенно начинаю замерзать, а голова кажется тяжелой, будто набита кирпичами. Да когда же приедет Эмили?! Я едва держусь, чтобы не уснуть, как внезапно в лицо ударяет яркий свет. Открываю глаза и морщусь. Автомобиль останавливается в нескольких метрах от меня. Раздражающий свет фар, наконец, гаснет. На улицу выходит силуэт и стремительно двигается в мою сторону. Пытаюсь стать на ноги, но они не желают меня держать, и я снова сажусь на лавочку.

— Что случилось? — слышу мужской голос.

— Эмили, ты что, простудилась? — бормочу я.

— Мелинда?

Тру веки и вижу перед собой мистера Эванса в черном пальто, которое сливается с тьмой.

— Вы? — изумляюсь.

— Да, кто же еще? Ты мне прислала сообщение, я не мог приехать раньше, поскольку были важные дела.

— Я вам ничего не присылала, — принимаюсь проверять свой телефон.

Черт! Черт! Черт! Вместо того, чтобы отправить сообщение Эмили, я послала его мистеру Эвансу. Да уж! Так я еще не позорилась.

— Можете уезжать. Прошу прощения за беспокойство. Мое сообщение не было предназначено вам.

— Ты пьяна? — мужчина садится на корточки и внимательно смотрит на меня.

— Вас это не касается, — отвожу взгляд в сторону.

— Ошибаешься. Если я здесь, значит уже касается, — тон суров.

— Ничего подобного, ясно? Я ждала Эмили, а не вас, поэтому уезжайте.

Снова делаю попытку стать на ноги и мне удается устоять, а вот идти, кажется, еще не могу. Только делаю шаг вперед, как меня ведет в бок.

— Осторожно, — шепчет мистер Эванс и удерживает меня за талию.

— Сама разберусь, — убираю его руки и пытаюсь идти дальше.

В темноте ничего не видно и я спотыкаюсь о большой камень.

— Зачем вредничать? — спрашивает мистер Эванс и поднимает меня на руки.

— Отпустите, — требую.

— Нет.

— Поставьте на землю. Я — эмансипированная девушка, учитывайте мое мнение, — бью мистера Эванса по его широкой груди.

Он ничего не отвечает, открывает дверь автомобиля, кладет меня в салон, а сам садится за руль.

— Значит так, эмансипированная ты наша, успокойся.