Завод седьмого дня

– Да, шагай, – Ян подхватил коробку, оставив в руках Карела свою куртку. – Ты бы попросил сменную форму, а то сейчас в одной сильно не находишься. Эту постирай и принеси.

Карел кивнул и накинул куртку на плечи, подумав, что все будет теплее и, может, не так мокро.

До дома он добрался за каких-то двадцать минут против обычных десяти. Пока его не было, из-под неплотно закрытого окна натекло столько воды, что Карелу пришлось взять тряпку и долго возить ею по полу, надеясь, что такое же пятно не проявляется на потолке над головами Альберта и Петерс. Им это сейчас ни к чему.

Раздевшись и развесив вещи в ванной, где все равно было не теплее, Карел закутался в одеяло и еще долго сидел, пытаясь разобрать свои каракули, напрягая глаза от того малого количества света, который давало вечернее небо, затянутое тучами.

Внезапно резко посветлело, Карел вскинул голову и увидел белый росчерк на почти черном фоне. Практически сразу после этого по небу прокатился странно обтекаемый звук, он казался целым и завершенным. Но вдруг он распался на сотни бусинок, с громыханием раскатившихся над Заводом.

Карел зажмурился и устало подумал, что это хороший звук. Даже если сам по себе гром не несет в себе ничего хорошего или плохого.

За пару дней непрекращающихся дождей первый этаж залило до середины икры. Все, кто жили на первых этажах, куда-то делись. Чтобы выйти из подъезда, нужно было пожертвовать обувью и сухостью брюк до колена, хотя сухость в постоянно влажном воздухе была весьма относительная.

Кристиан принес ему сменную форму, но и она особенно не спасала. Карел проводил все время дома, в полумраке, и только иногда спускался вниз, к Альберту и Петерс. Альберта почти никогда не было дома, он куда-то уходил и возвращался насквозь вымокшим, ругался и грелся у лампы. А Петерс была ему даже рада – не потому что стала испытывать к нему больше симпатии, просто ей, наверное, было страшно сидеть одной при зыбком свете лампы.

Альберт говорил, что чем больше срок, тем более нервной становится Пет, поэтому он был благодарен – без слов, но Карел все равно это понимал – брату за то, что тот приходил и развлекал его жену беседой.

К вечеру второго дня пошел град. Крупные льдинки разбивались о дома и тонули в воде. В это время Альберт был дома, и он даже не удивился, когда Карел спустился к ним, только долгими манипуляциями с лампой и кастрюлей грел чай. Петерс не очень хорошо себя чувствовала и лежала на кровати, укутанная в два одеяла. Карел только заглянул в комнату, поздоровался, не уверенный, что девушка его услышит, и долго, до самой ночи, сидел на кухне с братом.

В краткий промежуток между градом и сильным дождем, когда только моросило, Карел все же решился выйти из дома, чтобы отнести Яну его одежду – он чувствовал себя не очень уютно, не выполнив обещание. В конце концов, ему она была теперь ни к чему.

Решил и тут же сказал об этом Альберту. Тот предложил ему взять плащ – сильно он от дождя не спасет, но будет хоть немного греть.

Карел согласился, накинул на плечи плащ, похлопал брата по плечу и ушел, не прощаясь. Они договорились, что Карел придет завтра и посидит с Пет.

А то мало ли что.

Это «мало ли что» преследовало Карела по пятам. Закрой дверь в квартиру, уходя – а то мало ли что. Пригляди за неофициальной женой своего брата – а то мало ли что. Верни одежду Яну – мало ли что!

Это жутко нервировало и не давало жить нормально.

Задумчиво глядя на серое мутное небо, Карел думал о том, получает и получит ли кто-то выгоду от всего того, что здесь происходит. Безусловно, кто-то должен – иначе все это бессмысленно, а Завод не любит бессмысленных вещей. Ян и его ребята ничего не получат – это совершенно точно, но и не похоже, чтоб Мастеру был с этого какой-то толк.

Плащ шуршал при каждом движении, волочился по воде, но, как ни странно, от него был определенный толк: после десяти минут пути плечи и волосы Карела, да и сверток, который он нес в руках, еще оставались сухими.

Наверное, стоило сказать Альберту спасибо – хотя вряд ли с его стороны это было проявлением заботы, скорее, благодарности. За Петерс или за что-то другое – Карел не знал. Вообще он своего родного брата понимал куда меньше, чем всех остальных своих знакомых, вместе взятых. И это включая всех почивших.

Ян оказался дома, только в виде, непригодном для общения: спящем. Карел осторожно прошел (максимально тихо прошлепал) на кухню, оставил на столе сверток и неохотно вышел на улицу.

Дождь только усилился, что не радовало. Ноги до колена вымокли, потому что приходилось пробираться в стоячей воде, поднимая волны, и мокрые холодные брюки неприятно липли к коже. Карел ввалился в квартиру ближайших родственников и прошел сразу на кухню, оставляя за собой длинные следы.

Альберт что-то писал. Отложив бумагу, он поднял взгляд на брата.

– Вижу, плащ тебя спас. Выжми его в ванну, пожалуйста.

– Да, очень, – проговорил Карел, стараясь не стучать зубами.