Здесь ради торта

— Не может быть, — вмешивается Иден. Она обхватывает Пейсли, притягивая ее к себе. — Пейсли — моя новая лучшая подруга.

Я потираю виски.

— Я должен был догадаться, что знакомить вас двоих — плохая идея.

Раздается свисток судьи, означающий начало игры.

Я указываю на телефон Иден.

— Если вы двое закончили пускать слюни на него, начинается игра.

Иден отводит Пейсли в сторонку, пока я достаю стулья с заднего сиденья машины сестры. Я возвращаюсь с двумя, расставляю их и жестом предлагаю Пейсли сесть.

— А где твой? — спрашивает она.

— Клейн не сидит во время игр, — отвечает Иден. — Он слишком напряжен.

— Тренеры не сидят, — сообщаю я сестре.

— Бывшие тренеры, — поправляет Иден.

Пейсли широко ухмыляется, слишком уж ее забавляют ответы моей сестры.

Следующие сорок пять минут я трачу на то, чтобы показать Пейсли, что именно имела в виду Иден, говоря о том, что я напряжен.

— Ты можешь успокоиться? — спрашивает она, поворачивая шею, чтобы посмотреть на меня, пока я вышагиваю позади нее.

Я гневно вскидываю руку, жестикулируя по полю.

— Тренер — идиот. Почему он не скажет им, чтобы они перестали пасовать в центр?

Иден смотрит на меня с упреком.

— Может, он сказал им что-то, пока они были в стороне, но ты не слышал, потому что тебя там не было? Потому что ты больше не тренер Оливера?

— Может, мне и следовало бы им быть, — рычу я в ответ.

Иден поднимает брови.

— Что, теперь ты собираешься найти третью работу?

— Подождите, — Пейсли поворачивает голову к моей сестре. — Третья работа? Ты имеешь в виду, потому что он бармен и еще писатель?

— Может, мне следовало сказать «четвертая работа», — говорит Иден. — Добавь к этому списку реконструкцию дома.

На лице Пейсли появляется замешательство.

— Реконструкцию дома?

Меня охватывает раздражение. Я хочу, чтобы моя сестра замолчала.

— Владелец «Упрямой дочки» сейчас занимается перестройкой своего дома. Я помогаю ему то тут, то там.

Пейсли поправляет кепку, чтобы лучше меня видеть.

— Теперь ты архитектор?

Я скрещиваю руки.

— Нет, я хорошо умею размахивать кувалдой и сбивать все дерьмо на своем пути.

Она смотрит на меня, поджав губы.

— Что? — я смотрю на нее сверху вниз. Она, наверное, ломает голову над тем, как объяснить матери, что ее парень — также любитель кувалд. Может, она жалеет, что не наткнулась на какого-нибудь другого парня с лучшей родословной, чтобы тот стал ее фальшивым кавалером? От этой мысли в моей груди поселяется тоска, а сверху — слой презрения. — Тебе не нравится, что у твоего фальшивого парня мозоли на руках? Ты сомневаешься, стоит ли выставлять меня перед своей семьей?

Она обиженно выдыхает.

— Я не это сказала.

— Боже, Клейн, — вмешивается Иден. — Тебя выкинут из поезда любви не из-за твоих мозолей, а из-за твоего плохого отношения.

Пейсли скрещивает руки и смотрит на меня.

— Она права.

В центре поля судья смотрит на часы и замедляет шаг. Он подносит свисток к губам и дует в него, сигнализируя об окончании игры.

Взрослые хлопают, крича:

— Молодцы, ребята, все в порядке, вы выиграете следующую.

Облом. Разочарование, которое я испытываю, схоже с разочарованием Оливера и его товарищей по команде, уходящих с поля.

— Один шарик, Клейн, — предупреждающе произносит Иден.

Я отказываю ей, покачав головой.

— Сегодня день двух шариков, Иден, и не пытайся говорить мне обратное.

— Ладно, — ворчит она.

Для Пейсли она объясняет:

— Клейн берет Оливера на угощение после футбола. Победа или поражение — неважно.

Оливер уходит с поля, рюкзак отягощает его и без того сгорбленные плечи. Его взгляд встречается с моим, и его нижняя губа вздрагивает.

Я обнимаю его, не обращая внимания на запах пота, исходящий от него.

— Ты хорошо играл. Гордись этим.

— Мы проиграли, — раздраженно говорит Оливер.

— В проигрыше есть свои уроки.

— Дядя Клейн, сейчас я просто не могу понять, в чем они заключаются.

Я киваю, прищурив глаза, словно глубоко задумался.

— Ты веришь, что двойной шарик мороженого поможет тебе это понять?

Одна сторона рта Оливера кривится в улыбке.

— Только если сверху будут плавленые зефирки и крошеные «Орео».

Иден хмыкает.

— Если ты настаиваешь на том, чтобы дать ему весь этот сахар, ты забираешь его днем.

Я похлопываю Оливера по плечу.

— Я же говорил, что смогу уговорить ее разрешить тебе прийти ко мне потом и съесть угощение размером с твою голову.

Оливер сияет. Проигранный футбольный матч остался позади, а мороженое теперь в его обозримом будущем. Он шлепает меня по ладони с такой силой, на какую только способен.

— Дядя Клейн, ты лучший.

Через голову Оливера я показываю на себя и говорю Иден:

— Я лучший.

Иден менее чем нежно шлепает меня по центру груди.

— Лучшие дяди помогают строить диорамы. Для которых у нас нет материалов, — она делает вид, что трясет помпонами. — Ура.

Оливер стонет и раскачивается всем телом, как будто это худшая новость, которую он мог получить.

Я подмигиваю ему.

— Хорошо, что я получил двойное высшее образование: по творческому письму и строительству диорам.

Взвалив на каждое плечо по сложенному стулу, я веду его через травянистое поле к парковке.