Жара в Архангельске (СИ)

— Ты там можешь себя считать хоть Гарри Поттером, мне плевать, — раздражённо отстучала Настя, — Меня просто достали её проблемы, которые связаны, между прочим, с тобой. Поэтому решай всё сам. Я — пас.

— Настя, к твоему сведению, о её проблемах я узнал ещё раньше тебя, — ответил он, — Когда мы на крыше сидели. Я уже тогда знал всё, что будет. Неужели не ясно?

— Перестань её мучить.

— Я её? Она сама себя, — последовал ответ, — Есть простые правила жизни, и она их нарушает.

— Просто скажи ей, сможешь ты ей ответить тем же, или нет. Если скажешь, что нет, она впадёт в депрессию, но вернётся на землю. Если да, то это уже ваше дело.

— Тут есть проблемка, — помолчав, написал он.

— Какая?

— Я самодостаточен, а люблю всех.

— Ну и что? Это разные любови.

— Я знаю. Но её это не устроит…

А Новый год, между тем, приближался. И ничего не знающая Олива по-прежнему продолжала жить в своих иллюзиях и собираться в Архангельск к Даниилу.

«Нет, надо, надо сказать ей правду», — в итоге решила Настя и позвонила Оливе.

— Йестердэээй! — запела Настя вместо приветствия.

— Может, хватит уже, а? — не слишком-то вежливо проворчала Олива.

— Что?

— Сама знаешь, что!

— Если честно, то не знаю, — ответила Настя и продолжила петь, — Олл май траблс сиимд соу фаар эвэээй!!!

— Не издевайся.

— Я не издеваюсь. Я пою песню. Присоединяйся!

— Мне не до песен.

— Ну тогда не мешай мне петь. О-о, ай белив ин йестердэээй!!!

— Оставь сарказм другим, — хмуро посоветовала Олива.

— Не могу, — сказала Настя, — Он — неотъемлемая часть моей жизни.

— Да, я это ещё в детстве заметила. Мало чего изменилось с тех пор…

— О чём и речь! Ты как была филипком в школе — так и осталась. Вот и я говорю — ничего не изменилось!

— В общем, глумись на здоровье, только жизнь мне не порти, — устало обрубила Олива, — Больше я у тебя ничего не прошу.

— А тебе нечего портить. Новый год ничего не изменит.

— Что значит — ничего не изменит?!

— То и значит, что не изменит, — и Настя опять запела: — Оу, йестердэээй!

— Слушай, хватит!!! — рявкнула Олива, окончательно потеряв терпение, — Не выводи меня из себя! Чего ты ерничаешь — завидуешь, что ли?

— Чему? — Настя даже опешила, — Просто ты очень смешно злишься. Но если тебе очень хочется думать, что я завидую, то думай.

— Всё было нормально до тех пор, пока не появился Даниил, — сказала Олива, — Как только ты начала с ним переписываться, всё и началось…

— Просто я хочу тебя кое о чём предупредить. Вот и всё.

— О чём?

— Это может остаться между нами? — помолчав, сказала Настя, — Без вмешательства Дениса?

— Да.

— И Сорок Второму не скажешь?

— Да.

— Блин, не могу. Всё. Короче. Я сваливаю. Общайтесь сами как хотите.

— Почему не можешь? Я же сказала, что никому ничего не скажу.

— Он мне сказал, что играет, — быстро произнесла Настя.

— То есть как? — не поняла Олива.

— Играет с тобой, как с Никки играл.

— Поподробнее.

— Во-первых, он знает, что ты его любишь, ещё с того момента, как вы сидели на крыше…

— Он сам тебе сказал?

— Да, — ответила Настя.

— Понятно, — наконец, выдавила из себя Олива после долгого молчания.

— Он не стоит того. Он не стоит твоих сил. Он не стоит этого! — горячась, взахлёб затараторила Настя, — Ты ради него работаешь, едешь к чёрту на куличики. Он этого не стоит!!! Может, я в жестокой форме тебе всё это тогда говорила, но просто ты сама не хотела глаза открывать, а я из-за этого бесилась! Согласись, ведь будет гораздо больнее, если сказка рухнет в Новый год!

— Надо обдумать… — медленно произнесла Олива.

— Не надо. Знаешь, что есть правда. Он — ребёнок. Он не относится серьёзно ни к чему.

А Олива держала трубку у уха и молчала.

Мир, обретённый ею недавно, рушился на глазах.

Глава 33

Даниил вышел из университета и, не дожидаясь Дениса, у которого была сегодня военка, сел в автобус. Обычно он ехал до Садовой, где жила Никки, и обедал у неё же. Но теперь, увидев в окно автобуса знакомые кварталы и перекрёсток, где маячил зелёной каплей светофор, Даниил не захотел вставать с мягкого сиденья и выходить на улицу, в слякоть и холод.

Он ехал в автобусе и, глядя сквозь мутное от дождевых капель оконное стекло на силуэты домов и яркие вывески рекламных щитов, думал о том, что что-то изменилось в его жизни в худшую сторону. Может быть, осенняя депрессия? Непохоже… Но что же тогда? Почему ему так тоскливо, одиноко, беспокойно? Ведь раньше было наоборот. Что-то исчезло из его жизни, может, то, чего он раньше не замечал и воспринимал как должное.