Жажда расплаты

Зазвонил телефон Кольцова. Он довольно долго слушал доклад. Потом смотрел на дисплей смартфона, там появлялись фото и видео. И наконец произнес:

— Дамы и господа, вот и финал, слишком стремительный даже для меня. События в квартире Георгия Николаева завершились трагически. Мои ребята смогли попасть на место происшествия, только посмотрев на своих устройствах финальную сцену. Галина Николаева в не очень адекватном, воспаленном состоянии бросилась на сожительницу брата, чтобы сорвать с нее колье. Та оказала яростное сопротивление. Они обе упали на пол. Георгий выбежал из другой комнаты с пистолетом. Был довольно пьян. Стрелял. Вряд ли он хотел кого-то убить. Скорее думал напугать обеих. Но его сестра мертва. Вот ее последнее фото. Если кто-то хочет и может посмотреть — пожалуйста.

Антон подошел к Сергею на ватных ногах. Тот увеличил изображение. Пуля попала Галине в висок. Она сумела повернуться лицом к стрелявшему брату. Между струйками крови еще горели умирающие глаза. В них были мольба и любовь. А в беспомощной, открытой ладони сверкали в свете люстры розовые бриллианты.

— Боже мой, — прерывисто вздохнула рядом с Антоном Даша. — Скажите мне, что это страшный сон.

— Люди, — властно и резко произнесла Юлия. — Перейдем в мой кабинет, помянем и человека, и наш покой. Сдается, легко никому из нас больше не будет.

В «салоне» люди молча выпили. Никто не знал, что можно в такой ситуации сказать. Кольцов ответил на взгляд Игоря Полунина:

— Вопрос, который вас мучил, закрыт. Так уж получилось. Мы сделаем то, что обязаны: проинформируем полицию, поделимся информацией — лишь той, которая им теперь необходима и которую и без нас могли бы найти. Приедут профессиональные люди — отдел убийств и похищений полковника Земцова, это мой давний соратник. Так что ни особой огласки, ни судов с вашим участием, ни пересудов ждать не нужно.

— Юля, — вдруг громко и возмущенно произнесла Валентина, которая держала в руке бокал с красным вином. — Что за прокисший компот ты тут разливаешь? У тебя есть нормальная водка?

— Где-то должна стоять недопитая бутылка. — Юля задумчиво посмотрела на Валю. — Вот, есть. И граненый тебе стакан для гармонии. Как раз на один и осталось.

— Спасибо, — кивнула Валентина. — Прошу внимания, я сказать должна. Я проклинала Галину, я желала ей страшной расплаты за муки Норы и наши страдания. Даже не знаю точно, о какой расплате я думала. Типа того, чтобы ей каждую ночь снился крик Норы, чтобы ее душили мои слезы. Чтобы она ни на минуту не могла это забыть. Я и сейчас скажу, что считаю Николаеву виновной в совершении дикого, античеловеческого преступления. Но я не желала ей смерти. Я не желала такой жуткой гибели, такого жестокого, чудовищного конца. Ее убил брат-близнец, которого она тащила чуть ли не с пеленок, одна… Она и украла ради него. Может, и нам с Норой мстила за его проклятую судьбу. Никто из нас не знал этого. Даже ты, Антон. Никто и никогда не хочет знать о других людях то, что может поцарапать наши сердца. Никто и никогда не в состоянии ничего исправить. Я пью за упокой Галины и своей жажды расплаты. Пусть теплый пепел моей несчастной и злобной жажды согреет мученицу Галину в том ледяном одиночестве, которое для нее теперь навсегда. Поехали, Игорь, к Норе. Мне кажется, я больше вообще не смогу выйти из дома.

Часть вторая. …И следствия

Глава 1

Выбор Юлии

Виноградова с утра много курила, без конца пила кофе, ругалась и с проклятиями истребляла материалы авторов.

— Чертовы бездари лезут косяком. И все в журналистику, в публичные люди, чтоб им пусто было. Я читаю фразу или даже заголовок, и начинаю тупо расшифровывать. Что они, мать их, хотели сказать. Так или совершенно наоборот.

Даша грустно смотрела на нее. Они все, наверное, изменились после жуткой истории с Галиной. Но на внешности Юли это сказалось особенно. Она уже не просто худая. Тусклая сероватая кожа обтягивает ее крупные кости, выпирающие даже из-под одежды. Глаза воспаленные, губы сухие, запекшиеся. Она и ест с отвращением: схватит бутерброд на ходу, запьет холодной водой. Собственно, Даша ничего не знает о том, что на самом деле мучает Юлию. И если не лукавить с собой, то это вряд ли только история с Галиной. Юля всегда и при любом раскладе думает о Владиславе. Это знают все. И упаси Дашу бог от того, чтобы узнавать какие-то новые подробности.

— Ох, Смирнова, — прошипела Юля. — Только не пялься так на меня. У тебя бывает такой взгляд, как у коровы, которую ведут на убой. Если, конечно, существуют сероглазые коровы. Лучше напиши что-то приличное. Мне нечего сдавать. Сходи к Ковальскому, пусть порекомендует умного человека для беседы. Хорошее, незагаженное имя, чистая репутация. Тема… Что-то красивое и вечное. Антон таких знает. Может, писатель, который сейчас не на слуху, или ученый с именем… Короче, займись чем-то. И перестань в любой ситуации думать, что ты самая несчастная. Это утомляет. Заметь, я ни о чем не спрашиваю и не собираюсь.

— Да, — улыбнулась Даша, — я это ценю.