Жажда расплаты

— Понятно. Но у меня нет к Смирновой ни одной рабочей претензии. После двух дней болезни и задержки запланированного материала на несколько часов она написала отличную статью. И, заметьте, никто не смог бы ее в этом заменить, даже я. Я с утра рублю авторские материалы, как мясник. И сегодня у меня нет ничего достойного для номера, кроме того, что пишет Смирнова. Есть ли у меня к ней другие, личные претензии… Конечно есть. Я посоветовала бы ей выбрать для любви кого-то другого. И причину вы прекрасно знаете. Но я не лезу ни в чужую душу, ни в чужую постель.

— Да я тоже… Мне все это крайне неприятно…

— Вам неприятно, потому что вы лезете не по своей воле. Валерия рулит… Я вам скажу, что будет дальше… Даша уйдет без всяких приказов об увольнении, достаточно мне сообщить ей тему нашей с вами беседы. Ее оторвут с руками. А она хочет у нас работать. Пока. Это ее место, ее тема, ее круг. Она сумела его очень украсить. Коллектив вам не простит такой жертвы. И, главное, она будет напрасной. Дело в том, что Влад от нас собрался уходить. Он слишком хорошо знает свое семейство и не сомневался в том, что они все, начиная с губернатора, начнут травлю женщины, которой показалось, что она влюбилась. Когда он уйдет, Валерии тут не за кем будет шпионить, а я… Я даже не знаю, как и с кем мне после этого работать. Предложений за все эти годы у меня было миллион. А сейчас меня вообще зовут возглавить небольшую редакцию с частным финансированием. Из нее можно сделать конфетку. Особенно если нанять хорошего оформителя. К примеру, Нестерова.

— Черт побери, Юля. Ты понимаешь, что нарисовала мне картину крушения моего издания? За Владом пойдут люди, за тобой однозначно побегут люди, за Смирновой потащатся мужики…

— Меня это должно волновать? — рассмеялась Юлия. — Я пошла работать. Что касается людей и их отношений, имеет смысл дать им время друг в друге разобраться. Только между нами: Даша не хочет видеть Нестерова. По очень веским причинам. А картинка всеобщего побега у вас получилась красивая.

— Подожди, это правда про Смирнову? Она с ним порвала? Я могу это озвучить как факт?

— Ну какие факты, когда речь идет о чувствах и настроениях. И то, что я вам говорю, — строго между нами. Это просто к тому, что в такой ситуации можно сильно перестараться. Устроить репрессии одной нарушительнице покоя Валерии, а смеяться над этим будет уже другая.

— Ф-у-у-у, — вытер пот со лба Плотников. — Ну ты и фантаст, Виноградова. Мастер слова. Иди, работай. Договоримся так: этого разговора у нас сегодня не было. Дальше посмотрим, не исключено, что вернемся.

Юлия вышла из кабинета и обменялась взглядами с Ниной Ивановной. Многие в конторе знали, что она во время приватных бесед шефа не отключает связь и все слушает. А Нина Ивановна не сомневалась, что Юля точно в курсе, потому постаралась сделать свой взгляд совершенно бессмысленным, как будто ее всевидящие глазки стали картонными.

Перед тем как войти к себе в кабинет, Юля долго курила в туалете. Как легко сейчас можно было бы избавиться от одной неизлечимой боли. Исчезла бы Даша с ее глаз, ушел бы, скорее всего, Влад в неизвестном направлении. Она бы даже не искала о них информацию. Разумеется, ничего бы не забыла. Ее гибельная привязанность, ее ревность, раны на ее сердце остались бы с ней. С ней бы старели и ждали общего смертного часа. Смысл был бы лишь в том, что невидимая, застывшая боль не причиняет такие адские муки, как боль живая. Но Юля выбирает живую боль. И, кто знает, не родится ли из нее продолжение судьбы, написанной небесами только для нее, для Юлии. У нее достаточно силы и слабости, чтобы таить в душе ожидание того, что из мрачной и горькой на вкус скорлупы вылупится нежный птенчик ее маленького, но верного счастья. Совсем крошечного, больше ей не нужно. Она сделала выбор. Видеть и ждать. И да. Пока Даша здесь, Влад никуда не уйдет.

Ночи Валерии

Валерия стояла у кухонного окна московской квартиры и смотрела в черноту, осыпанную обильными мелкими снежинками. Живописное, бездонное и безнадежное в своей вечности зрелище. А ведь до этих последних дней Валерия в декабре всегда предвкушала приближение Нового года. Все свои сорок три года, за исключением, наверное, первых месяцев жизни, и то не факт. Радоваться она начала до того, как сумела передать это звуками. На том держался порядок в доме родителей: ребенок должен жить в ожидании радости. А радость, продуманная и выбранная родителями, должна всегда превосходить детские ожидания. Детские, подростковые… Мечты девушки, желания женщины, которую обожают близкие.

Самый большой подарок своей жизни Валерия выбрала сама. Увидела Владислава — и сразу поняла, что так выглядит главное, невероятное желание любой женщины. Так выглядит, так говорит, так смотрит, так прикасается рукой с тонкими пальцами, так опускает длинные ресницы, которые придают яркому и выразительному мужскому лицу детскую нежность и непосредственность.