Жезл маршала. Василевский

   — У меня в кабинете нарком Ванников, мы решаем вопросы резкого увеличения выпуска боеприпасов, особенно для борьбы с танками.

   — Ну и как, получается?

   — Борис Львович обещает дать фронтам самых разных боеприпасов, и я верю ему...

Верховный помолчал, потом бросил в трубку:

   — Вы мне нужны. Приезжайте!

Прежде всего Сталин спросил, как работает в Генштабе генерал Бодин, и, когда Василевский ответил, что хорошо, Верховный сказал, что Ставка решила снять с поста начальника штаба Юго-Западного фронта генерала Баграмяна.

   — Я им недоволен, — произнёс он. — Баграмян не извлёк урока из той катастрофы, которая произошла под Харьковом.

   — Вместо Баграмяна вы хотите назначить начальником штаба генерала Бодина? — спросил Александр Михайлович.

   — О том и речь. — Сталин придвинул ему стул. — Садитесь, пожалуйста.

   — Оперативную подготовку генерала Баграмяна я ставлю выше, чем подготовку генерала Бодина, — заметил начальник Генштаба. — Баграмян спокойному течению событий предпочитает риск. И на фронте он себя проявил...

   — Послушать вас, так Баграмян — герой! — возмутился Сталин. — Сегодня я запросил штаб Юго-Западного фронта, хотел узнать, какая ситуация под Купянском, сооружается ли рубеж обороны на реке Оскол. Но толком мне ничего ваш Баграмян но объяснил.

   — Странно, однако, — тихо обронил Василевский.

Верховный, словно не слыша его, сказал:

   — Берите ручку, я буду диктовать личное письмо командованию фронта.

И он начал диктовать текст. Сталин учинил разнос Военному совету Юго-Западного фронта. И больше всех досталось генералу Баграмяну, а не Тимошенко или Хрущёву. «Тов. Баграмян но удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять связь и руководство армиями, но не удовлетворяет Ставку и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте. Более того, тов. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трёх недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел ещё отдать противнику 18-20 дивизий...»

Василевский старательно писал, потом перестал. Сталин оторопело взглянул на него.

   — Что вас смутило? — спросил он.

   — За дела на фронте отвечает в первую голову его командующий, в данном случае маршал Тимошенко. Надо бы как-то это отметить, — предложил Василевский. — Вина Баграмяна есть, но она не больше вины командующего и члена Военного совета.

   — Я же ещё не закончил, — произнёс Верховный. — Им тоже достанется...

После того как Сталин продиктовал текст о том, что временно в качестве начальника штаба Юго-Западного фронта направляется вместо Баграмяна заместитель начальника Генштаба генерал Бодин, а Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии, он сказал:

   — А теперь воздадим должное тем, о ком вы только что говори ли. — И он продиктовал: — «Понятно, что дело здесь не только и тов. Баграмяне. Речь идёт также и об ошибках всех членов Военного совета, и прежде всего тов. Тимошенко и тов. Хрущёва. Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе — с потерей 18-20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает ещё переживать, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто. Желаю вам успеха. 26 июня 42 г. 2.00. И. Сталин». Отнесите, пожалуйста, на узел связи, чтобы срочно передали, а сами идите отдыхать. В шесть утра жду вас с докладом о ситуации на Брянском фронте.

Василевский связался по телефону с командующим фронтом генералом Голиковым. От разговора с ним на душе остался неприятный осадок. Немцы нанесли сильный удар на Воронежском направлении, и войска фронта не сумели дать им должный отпор. Василевский упрекнул в этом Голикова:

   — Надо было организовать массированный удар по флангам основной группировки врага!

   — Почему мне не подсказал Генштаб? — съязвил Голиков, хитро сощурив глаза.

Василевского смутили его слова, но в следующую секунду он обрёл твёрдость.

   — Филипп Иванович, не юли! — уколол его Александр Михайлович. — Когда Брянский фронт получил пополнение, ты сказал, что теперь чувствуешь себя как бог и, если фрицы пойдут на тебя танками, ты побьёшь их! А что вышло на деле?..