Жизнь длиною в обойму

На ночь остановились уже на той стороне границы. Палатку ставить не стали – да и не было ее у нас. Расстелили карематы[15], костер я тоже жечь не стал – не холодно, градусов двадцать пять сейчас тут. Поели сублимированную пищу, я назначил дозоры. Хорошо, что попался недалеко ручей, – я разрешил попить и набрать фляги. В пути лучше не пить вообще, только губы смачивать. Если начал пить – то уже не остановишься. И от воды человек грузнеет…

Моя вахта приходилась на самое хреновое время – с двух до четырех часов. Но делать было нечего – я проснулся от толчка в плечо, принял тяжелую снайперскую винтовку с ночным прицелом и пошел на позицию. Чтобы не спать – закинул в рот два леденца «Холлс», черных. Если идете на такое дело, на какое иду я, – покупайте сразу несколько упаковок. Они и жажду отбивают, и ночью не дают уснуть…

Позиция наблюдателя была на выступе, очень удобном, – тут дерево от ветра упало, и получилось и естественное укрытие, и защита. Тропа делает поворот, она двадцатью метрами ниже, и можно видеть метров двадцать тропы. Я устроился поудобнее, потом – наоборот, сел на ногу. Если нога затекает – не заснешь…

Тишина…

Вроде похоже на то, что у нас, – лес, горы, холмы – но нет. Не свое. Чувствуется, что это чужой лес. Поговорка «Дома и стены помогают» – над ней смеются, а напрасно…

Со стороны лагеря донесся шорох, я моментально прицелился туда…

Черт, Абаль…

Женщина не может без общения. Ей надо или поговорить, или…

Может, отодрать ее, чтобы успокоилась…

– Алекс?

– Тихо…

…

– Идите спать. Вам тут делать нечего.

– Можно, я тут посижу.

– Черт с вами, сидите. Только тихо…

Она устроилась рядом, на земле – как кошка. Просто удивительно, насколько женщины хорошо умеют искать свой уголок и вписываться в него.

– Алекс…

– Я же сказал – тихо! Молчать.

– Я сказала вам неправду. Про Сану Ахмед.

Почему я не удивлен…

– Она агент спецслужбы?

– Нет… Просто… это я ее завербовала. И отправила сюда. Она даже не знала про маячки. Но это не всё…

Абаль помолчала и добавила:

– Мы с Саной были не просто друзьями. Мы собирались пожениться…

Мда-а-а-а…

Мы с Тамарой ходим парой.

Лесбиянки мы с Тамарой…

В общем-то – ничего особенно ужасного в этом нет, живя в Швеции, я и не такое повидал. Слышали последнюю новость? Активисты шведских гей-организаций предложили за свой счет установить по берегу плакаты с надписями «Швеция. Страна, толерантная к геям с 1949 года». Это для русских моряков с проплывающих подлодок. Не знаю, то ли они их отпугнуть так решили, то ли это завуалированное приглашение…[16]

Говорят, что в Скандинавии среди молодежи гомосексуалист каждый четвертый, а в крупных городах – каждый третий. Интересно, какое будущее может быть у общества, полного извращенцев…

– Я знаю, что в России к этому очень плохо относятся, но…

– Дело не в России, Абаль. Дело в том, что ты отправила в западню своего любимого человека. И теперь тебе с этим жить.

Абаль горько усмехнулась.

– Спасибо за понимание.

– Пожалуйста. За пониманием – в церковь. Я не отпускаю грехи.

– Я не знаю…

– Тихо!

– Что?

Вместо ответа я прижал Абаль к земле.

Послышалось или нет?

Нет, не послышалось. Тот же звук.

Я положил винтовку на бревно, надвинул камуфляжную сеть и прицелился. С предохранителя она уже давно была снята и патрон дослан в патронник – лязгать ночью идиотов нет.

Сначала на тропе появился головной дозор. Пять человек, два пулемета Калашникова – с двумя пулеметами они могут принять бой с усиленным отделением. Потом, через какое-то время, пошли остальные. Идут по двое, удаление – в пределах видимости, некоторые несут пулеметы и снайперские винтовки, некоторые – минометы.

Пятьдесят… шестьдесят… семьдесят…

Я не мог даже вымолвить ни слова – не исключено, что кто-то из тех, на тропе, одет в специальные наушники, усиливающие звук, соответствующий человеческому голосу и отсекающий посторонние шумы. Только слово скажи – и хана.

Под сотню уже…

Ага… все – кажется…

Прошли.

Кто это такие, на хрен?