Жизнь: вид сбоку

Проблемы не замедлили поступить. На следующий день мы ушли с завтрака голодными. К нашему приходу шведский стол оказался полностью разграбленным. Выросшие во времена тотального дефицита российские граждане попросту вынесли его в дамских сумочках. Дождаться яичницы, которую жарили три тайских поваренка, было невозможно. Один из сибиряков занимал очередь, и пока вся авиакомпания не насытится, об омлете даже не стоило мечтать. Ладно, эта проблема хоть как-то решалась. Встанешь часиков в шесть, почистишь зубы и бодро идешь в ресторан. А там одни быстро работающие челюстями европейцы, торопятся бедняги, пока не началось. Но вот лежаки… Трясущийся англичанин в баре, приехавший на неделю раньше нас, рассказал, что случилось с лежаками… Сначала было все нормально, и на всех вроде хватало, но вот приперлись «Russians from Siberia», и случилась великая шезлонговая революция. Лежаки стали занимать с вечера, причем в количестве, явно превышающем количество русских. Так, на всякий случай, на всех друзей-товарищей, и чтобы сумки было куда положить. Администрация отеля перестала вечером выдавать полотенца, тогда на лежаках появились бумажки со следующим примерно текстом: «Это мое. Вася, комната 101». Один глупый немец, вся вина которого состояла в том, что он не извлек уроков истории и не догадался вовремя выучить русский язык, выкинул бумажку с непонятными письменами, постелил полотенце и улегся на свободное, по его мнению, место. Опрометчивый Фриц был выброшен разъяренным Васей в бассейн. Причем вместе с лежаком. Менеджмент отеля не сдавался и ответил вечерним сбором шезлонгов и опутыванием их толстой цепью с огромным амбарным замком. Ха! Разве это могло остановить настоящих сибиряков. На следующий день обалдевшие тайцы вместе с трепещущими от непостижимой и загадочной русской души европейцами наблюдали, как в ресторан на завтрак спускались несгибаемые сибиряки. Каждый со своим шезлонгом. Даже дети! Лежаки они перли из номеров, в связи с чем образовалась огромная пробка у лифтов. Администрация отеля сдалась и заключила позорное перемирие. Теперь самые козырные места у бассейна по умолчанию принадлежали русским. Немцам, англичанам, французам и прочей европейской швали отвели маленький загончик на самом дальнем краю обширной территории отеля. Естественно, без зонтиков, под беспощадно палившим тропическим солнышком. Несмотря на большое количество свободных мест у воды, мало кто из граждан ЕС решался их занимать. Память о чуть не утопшем в бассейне Фрице была еще слишком свежа…

Хорошо, нас это, допустим, не касалось, сибиряки условно признавали нас с женой русскими и, хоть и морщась, позволяли прилечь где-нибудь с краешку. Но моральный дискомфорт мы испытывали настолько сильный, что вскоре перестали купаться в бассейне. Также мы практически перестали спать. О, эти знаменитые русские пьянки на балконах номеров с видом на море и привезенной из заснеженной Родины водкой. Управляющие «Крылатой Сибирью» затарились по полной. Еще бы, ведь у них имелся собственный самолет, и, судя по количеству бутылок, разбросанных на территории отеля, не один самолет, а много. Что сказать… на балконах вокруг нас не хватало лишь медведей, потому что цыгане там каким-то образом присутствовали. И до утра продолжалось веселье… Замечания делать было бесполезно и даже опасно. Пьяный русский человек на замечания всегда отвечает решительными действиями. И в основном физического характера.

Лишь однажды мне удалось одержать победу над сибирскими чудо-богатырями. Да и то сатисфакция оказалась далеко не полной и в конце концов обернулась позорным проигрышем. А было это так. Начальник департамента качества всей Сибири Евлампий-Лампа-Аладдин почувствовал во мне родственную душу, доброго самаритянина и своего кореша одновременно. Каждое утро за завтраком он делился со мной добытой в боях пищей, занимал очередь за яичницей (спасибо ему большое, благодаря его заботе мы могли позволить себе поспать до девяти) и считал своим долгом отчитаться о прошедшем на чужбине дне. В его рассказах было много смешного, ужасного и даже великого. Они достойны отдельной повести, а может, и романа. Когда-нибудь соберусь с духом и напишу. Марк Твен точно бы смог, но на один эпизод и меня, пожалуй, хватит.

Как-то раз за завтраком я увидел Лампу в сопровождении миниатюрной тайской девушки. В буквальном смысле слова «в сопровождении», ее будто к нему привязали, не отходила от него ни на шаг, когда он ел, скромно потупившись, стояла рядом. Иногда Лампа раздраженно кидал ей через плечо куски из своей тарелки. Девушка раболепно кланялась и быстро поглощала еду, зажав ее в своих маленьких ладошках. Заметив меня, Лампа со страдальческим лицом бросился в мою сторону. Девушка последовала за ним.

– Чего она за мной ходит?! – с разбега, не поздоровавшись, закричал он. – Нет, ну чего? Я говорю ей, ступай ты, мать, от греха подальше, а она все ходит и ходит… Что делать-то, братан?