Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

Дальнейшее исследование «Русской Правды» связано с именем Н.М. Карамзина, который обратил внимание на пергаментный (Синодальный) список Кормчей XIII века, заключавший в себе текст «Пространной Русской Правды». Н.М. Карамзину был известен и другой пергаментный список «Правды», хранившийся в библиотеке А.И. Мусина-Пушкина. Он справедливо определил его как более новый по сравнению с Синодальным. Во 2-м томе своей «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзин отводит целую 3-ю главу «Правда Русская, или Законы Ярославовы». Он дал перевод отдельных статей «Правды», и ввел в оборот ее особый список, названный Карамзинским, из которого он приводит расчеты резов (процентов).

Внимательным исследователем «Русской Правды» был и В.О. Ключевский. В своем «Курсе русской истории» он подробно изучает не только содержание «Правды», но и поднимает вопрос о ее происхождении.

В.О. Ключевский отмечает: «В нашей литературе по истории русского права господствуют два взгляда на происхождение «Русской Правды». Одни видят в ней не официальный документ, не подлинный памятник законодательства, как он вышел из рук законодателя, а приватный юридический сборник, составленный каким-то древнерусским законоведом или несколькими законоведами для своих частных надобностей. Другие считают «Русскую Правду» официальным документом, подлинным произведением русской законодательной власти, только испорченным переписчиками, вследствие чего явилось множество разных списков «Правды», различающихся количеством, порядком и даже текстом статей [Ключевский В.О.: Том 1, С. 267. История России, С. 21171].

В.О. Ключевский называет «Русскую Правду» довольно верным отражением русской юридической действительности XI и XII веков, но отражением далеко не полным. Он указывает, что этот документ «воспроизводит один ряд частных юридических отношений, построенных на материальном, экономическом интересе; но в это царство материального интереса всё глубже врезывался с конца Х века новый строй юридических отношений, едва затронутый Русской Правдой, который созидался на ином начале, на чувстве нравственном. Эти отношения проводила в русскую жизнь церковь. Памятники, в которых отразился этот новый порядок отношений, освещают русскую жизнь тех веков с другой стороны, которую оставляет в тени «Русская Правда» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 327 и далее. История России, С. 21231].

В.О. Ключевский ставит вопрос о литературном окружении «Правды», хотя и не производит детального изучения тех сборников, в которых дошла до нас «Русская Правда». Он умело сопоставляет тексты «Правды» с другими памятниками Древней Руси как оригинальными, так и переводными. Он правильно определяет литературную среду, в которой распространялась в XIII–XV веках «Русская Правда». Интересны замечания В.О. Ключевского о денежном счете «Русской Правды», имеющие большую значимость для правильного понимания этого памятника.

Указав многочисленные точки соприкосновения между «Русской Правдой» и юридическими памятниками церковного происхождения (Кормчими, Мерилами Праведными и т. д.), В.О. Ключевский приходит к выводу: «Таким образом, Русская Правда жила и действовала в церковно-юридическом обществе: её встречаем среди юридических памятников церковного или византийского происхождения, принесённых на Русь духовенством и имевших практическое значение в церковных судах» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 270. История России, С. 21174].

По мнению В.О. Ключевского «Русская Правда» – это церковный судебник по недуховным делам лиц духовного ведомства. «Русская Правда» – свод постановлений об уголовных преступлениях и гражданских правонарушениях в том объеме, в каком нужен был такой свод церковному судье для суда по недуховным делам церковных людей. Однако, общий вывод В.О. Ключевского о том, что «Русская Правда» возникла в церковной среде и для судов, подведомственных церковной юрисдикции, не был признан исторической наукой правильным. Взгляды ученого-историка противоречили прежде всего содержанию «Правды». Филологи всегда отмечали удивительно слабые следы влияния церковных памятников на язык «Правды». Церковная практика не нашла почти никаких отражений в «Русской Правде», она живет в сфере гражданских интересов, которые стоят в «Правде» на первом месте. К тому же Кормчие и Мерила Праведные являются не единственными сборниками, включавшими в свой состав «Русскую Правду».