Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Византия, изнемогавшая в войне с турками, искала помощи римского папы и западных государств, и с этой целью вела переговоры с римской курией о заключении церковной унии. Для Византии весьма важно было обеспечить признание готовившейся унии со стороны русской митрополии, обладавшей «несметными богатствами». Римская курия также пыталась посредством заключения унии включить в сферу своего политического влияния Русскую Церковь и подчинить ее папству. Для обеспечения своих интересов в русской митрополии Константинополь выдвинул кандидатом на митрополичью кафедру грека Исидора, сторонника унии. Этот Исидор прибыл в Москву в 1437 году, однако вскоре отправился в Италию на восьмой вселенский собор.

На Соборе во Флоренции (1439) возобладали политические интересы папской курии. Дело было решено в ее пользу во многом по причине настойчивого желания византийского императора Иоанна Палеолога заручиться поддержкой католических западных стран в борьбе с турками. Флорентийский акт о восстановлении «единства» христианской церкви на условиях принятия Православной Церковью католических догматов и признания главенства папы при сохранении православных обрядов был подписан 5 июня 1439 года.

Подвластный туркам Константинополь, уже отрекшийся от унии и вернувшийся к этому времени в Православие, отказывался признать автокефалию Русской Церкви. Греки по-прежнему проявляли свое заносчивое нечувствие к реалиям церковной жизни Руси, что и обусловило резкое уменьшение контактов с ними на фоне и без того подорванного авторитета вчерашних униатов. Эта высокомерная и пагубная для интересов Вселенского Православия близорукость Константинопольских патриархов выразилась и в том, что они, отказавшись от унии, тем не менее, сохранили в силе церковное отлучение Русской Церкви, наложенное на нее униатскими патриархами. Патриарх Дионисий в 1469 году продолжил эту неконструктивную линию, заявляя, что Московских митрополитов он не признает как поставленных без благословения Константинополя.

Необходимо отметить, что размолвка Москвы с Константинополем, последовавшая за указанными событиями, дорого обошлась всему православному миру. И заносчивость греков по отношению к русским, и подозрительность русских в отношении к своим вчерашним учителям, соблазнившихся унией, – все это негативно повлияло на русско-греческие церковно-культурные связи. Хотя в течение XVI века предпринимались некоторые попытки преодолеть эту нездоровую ситуацию, все же в достигнуть значимых положительных изменений так и не удалось. А между тем, нормализация отношений между Московской митрополией и Константинопольским Патриархатом была жизненно необходима для всего православного мира. Москва, сильно оскудевшая в годы татарщины по части духовного просвещения, тем не менее, сохранила, а теперь и усиливала свой государственно-экономический потенциал. Именно усиливающееся Московское государство после падения Византии могло стать опорой для сохранения общеправославного духовно-культурного наследия и школьной традиции, если бы их удалось привить на русской почве. К сожалению, этого не произошло. В результате и греки под жесточайшим османским игом стали стремительно деградировать в культурном плане, и Москва в XVI–XVII веках не смогла наладить должным образом школьное дело и поднять на новый уровень православную богословскую культуру. Отсутствие у нас систематически-научного просвещения послужило в дальнейшем причиной появления русского раскола.

Неразумие этой политики Константинопольских (Стамбульских) патриархов было столь очевидно, что представители иных Восточных Церквей не считали необходимым следовать их курсу в отношении Руси, бесспорно ставшей отныне самым мощным оплотом Православия в мире. Одним из первых это понял Иерусалимский патриарх Иоаким, который в 1464 году решил лично посетить Москву. И хотя поездка так и не состоялась, Иоаким впоследствии прислал Иоанну III грамоту, которой прощал и отменял церковное запрещение, наложенное на Русь Константинополем. Есть мнение, что это было сделано не без молчаливого согласия Константинопольской Патриархии, которая без урона своему престижу все же стремилась хотя бы частично разорвать тот порочный круг, который образовался после разрыва отношений между Константинополем и Москвой. Не считаться с независимой Русской Церковью Восток просто не мог: Русь отныне заняла в православном мире совершенно исключительное место духовного лидера, реально восприняв на себя то служение, которое прежде несла Византия.