Журнал «Байкал» 2010–01

В те трудные дни Головин поддерживал тесную связь со многими из предводителей бурятских родов и нашел в них как раз тех людей, которых следовало всячески привлекать на свою сторону, дабы Россия обрела надежную опору на своих восточных окраинах. Убеждал его в этом и пример созданного им пограничного полка, в котором достойно несли службу немало забайкальских бурят.

* * *

Итак, подготовка к поездке в Москву, конечно, требовала времени, но всё же три года. Не многовато ли? Зачем и на что мог понадобиться столь немалый срок организаторам поездки?

И здесь следует вспомнить, что Головин, который в тот период являлся фактически премьер-министром страны, руководил еще и Посольским приказом, а следовательно — отвечал и за службу внешней разведки. Как раз в 1702 г. его подопечный, Петр Андреевич Толстой[57], командируется в Стамбул, чтобы организовать и возглавить там первое постоянное посольство России за рубежом. Перед ведомством Головина стояла задача предотвратить выступление Османской империи против России. Выполняя задание, Толстой создает сильную агентурную сеть, куда входят иерусалимский патриарх Досифей, его племянник Спилиот, консул Рагузской республики в Стамбуле Лука Барка, а также Савва Лукич Владиславич (Савва Рагузинский) и другие. Кстати, Толстой в шифрованных донесениях именует своих информаторов «работниками».

Похожая проблема стояла и далеко на востоке. С 1644 г. Китай пребывал под властью маньчжурской династии Цин. По отношению к России Цин придерживалась достаточно воинственной позиции и к этому же принуждала зависимых от нее монгольских князей.

Не забудем, что Россия пребывала в состоянии казавшейся бесконечной войны со Швецией. Добавление к этому двух симметрично сложившихся недружественных сил (в Причерноморье — Османская империя с ее сателлитом Крымским ханством, а в Забайкалье — Цинская империя с союзными ей монгольскими князьями) ничего хорошего для России, конечно, не сулило.

И если Россия, втянутая в Северную войну, могла хоть как-то противостоять одновременно Швеции и Турции, то для ведения еще и третьей войны, в Забайкалье, у нее попросту не было возможности. А угроза, и очень реальная, была налицо.

Во-первых, еще свежа была память о довольно опасном прецеденте, когда цинское правительство вынудило Россию ликвидировать крепость Албазин и отступить от Амура. Во-вторых, из отчета Головина о подписании Нерчинского договора Петр знал, что при китайском посольстве переводчиками состояли два иезуита, а этот святой Орден уже тогда был известен не только миссионерской, но и изощренной разведывательной деятельностью. Поэтому имелась вероятность того, что европейские недруги России вполне могут задействовать «дальневосточный фактор».

Учитывая все это, царь, как и в случае с Турцией, обязан был поставить перед своим министром иностранных дел и шефом внешней разведки вопрос о реальности выступления империи Цин против России. Головину же не оставалось ничего иного, как прибегнуть к безотказной силе золота. Этот метод дал превосходные результаты в Турции: там путем подкупа высокопоставленных чиновников удалось обрести ценных информаторов и агентов влияния, которые представляли собой как бы пророссийское лобби в турецких правительственных кругах. Не было оснований полагать, что китайские чиновники окажутся более неподкупными, чем турецкие.

Петр нуждался в информации военно-политического характера. Что представляет собой Цинская империя и какие силы определяют ее политику? Каковы численность, вооружение и боеспособность цинских войск? Могут ли они всерьёз угрожать Забайкалью? Вот лишь несколько вопросов из тех, что обязательно должны были интересовать царя.

Головин, в связи с подписанием Нерчинского договора проживший в Забайкалье почти 5 лет, хорошо изучил тамошнюю обстановку. Он понимал, что нужные сведения могут быть получены только с помощью бурят, многие из которых по торговым и прочим делам частенько бывали в Китае и Монголии, имели там давние деловые и дружеские связи. Такие люди вполне могли стать, по терминологии П. А. Толстого, «работниками», способными приблизиться к придворным цинским кругам.

Поэтому логически следует, что вышеупомянутые «три года» руководители бурятских родов совместно с Нерчинской администрацией, по поручению Головина, были заняты сбором разведывательной информации для царя Петра.

Можно ли предполагать подобное добросовестное сотрудничество в столь деликатной сфере? Вполне. И тут существовала одна особенность, которую необходимо учитывать.

Дело в том, что забайкальские роды (хори-буряты, хоринцы) вернулись на свою исконную родину, в Забайкалье, всего лишь лет за пятьдесят до появления там русских. Вернулись после почти трёхвекового отсутствия.

Где же они были всё это время?

* * *