Журнал Наш Современник №10 (2004)

Через два года, когда исход войны был уже ясен, видный дипломат Купер в переписке с Иденом разбирает возможности британской политики уже для другой ситуации — “для предотвращения господства СССР на Европейском континенте”, для чего одним из средств могло бы стать создание западно­европейского блока и “могучей Польши”, которая “помимо ненависти к России” хороша ещё и тем, что “является единственным фактором, отделяю­щим Россию от Германии”. Эти рассуждения Купера вполне вписываются в англосаксонскую идею-фикс — создание под своим контролем яруса госу­дарств между Германией и Россией.

Постоянна в начале и конце войны лишь одна цель: не дать СССР шанса получить в Южной Европе опору. Британия уклонялась от настойчивых обращений Сталина открыть Второй фронт там, где это ускорило бы разгром Германии, и упорно предлагала его открытие на Балканах. В итоге она высадилась в Греции для контроля Проливов и для того, чтобы не допустить утверждения просоветских сил, имевших на то большие шансы.

Ещё в самом первом письме к Сталину в 1942 году о будущей организации безопасности У. Черчилль очертил структурные элементы будущей Европы, указав, что в них обязательно будут участвовать “великие нации Европы и Малой Азии”, то есть Турция, и упомянул “дунайскую конфигурацию”.

В стратегии Британии Проливы, Юго-Восточная Европа, Балканы и православные славяне ни в коем случае не должны были попасть в геополитическую орбиту России. В конце переговоров “Большой тройки” в Тегеране Черчилль предложил, чтобы Пруссия была “изолирована и уменьшена”, а Бавария, Вюртемберг, Пфальц, Саксония и Баден были отделены и “вместе с Австрией и Венгрией вросли бы в то, что он назвал бы дунайской конфедерацией”. Сталин воспротивился плану вовлечь Южную Европу, прежде всего балканских славян, в западный силовой ареал вовсе не из коммунистических идеалов, а из преемственных представлений о геополитической безопасности.

Секретная теоретическая разработка Госдепартамента США от 16 февраля 1944 года также полагала само собой разумеющимся, что СССР “будет сопротивляться созданию конфедераций, включающих все или часть государств Центрально-Восточной Европы, таких как проектируемые чехословацко-польским и греко-югославским пактами 1942 года” .

Выбор Британии между соперничающими в Сербии антифашистскими силами также был продиктован соображениями будущей конфигурации. Тито знал, чем заинтересовать Черчилля, и в письме предложил “создать союз и братство югославских народов, которые не существовали до войны ”. Такой план связывал разнонацеленные народы — хорватов, сербов, албанцев, а своим масштабом, выходом к морю и ориентацией на создание самостоя­тельного центра силы в Европе вполне соответствовал проектам “дунайской конфигурации”. Черчилль “немедленно ответил” Тито, пообещав “поддержку правительства Его Величества”. Тито сделал большую игру на интересах Британии, но “титовская Югославия” просуществовала ровно столько, сколько в ней нуждались англосаксы.

Контр-Ялта

 

Когда отгремели пушки на полях Второй мировой, в ходе переговоров и бесед Молотова, Государственного секретаря США Бирнса и министра иностранных дел Великобритании Бевина на первой сессии Совета министров иностранных дел в сентябре — октябре 1945 года началась позиционная дипло­матическая война.

Очевидная линия англосаксонских сил, ясная из подлинной истории переговоров по рассекреченным архивам, заключалась в следующем: категорически не пустить СССР на Балканы с тем, чтобы граница геополити­ческой зоны безопасности СССР от Балтики на Юг ни в коем случае не коснулась Средиземного моря, то есть не стала меридиональной системой “от моря до моря”, о которой писал еще В. П. Семёнов-Тян-Шанский, а завора­­чивала к Чёрному морю, которое должно было быть политически и в военных параметрах отделено от Южной Европы, так чтобы Запад контро­лировал все Средиземноморье с Черноморскими проливами.

Впечатляет объем страниц, отражающий детальнейшие споры по вопросам доступа к Средиземноморью (а именно, о формах опеки и судьбе бывших итальянских колоний), дунайскому судоходству и географическому ареалу и статусу Триеста — крошечного пункта на карте Европы.

На официальных заседаниях Совета министров иностранных дел в 1945-м и 1946 годах, посвященных судьбе бывших итальянских колоний в Среди­земном море — Триполитании, Додеканезских островов, Молотов предлагал бывшие колонии “побеждённых держав” передать в качестве подмандатных территорий под временное управление союзников. В частности, Триполи­танию — Советскому Союзу.