Зигги Стардаст и я

А может, просто дело в том, что я наконец вместе со Старлой. Не знаю. Из-за бешеной кутерьмы сборов и благовоний, горящих в каждом углу, – потому что она обязана как-то защитить себя от злоумышленников во время своих странствий – меня так мучают головокружение и тошнота, что приходится захлопнуть книгу, взять из шкафа игру «Лайт-Брайт»[49] и начать звучно втыкать крохотные колышки в доску, чтобы как-то отвлечься.

– Прямо не знаю, мама не хочет, чтобы я брала с собой много вещей, но ведь я не ношу лишь бы что! В смысле, я знаю, что мы пойдем только на пару маршей, но честное слово, разве не полагается делать заявление своим внешним видом каждый раз, когда выходишь на улицу? Какую, эту или красную?

Она показывает две хлопчатобумажные мини-юбки с добавленными ею самой украшениями из бусин и стразов. Почти идентичные. Понятия не имею.

– Обе, – решаю я. Ответ, к которому не подкопаешься.

Кер-плинч, кер-плинч, втыкаются колышки.

– Во-от, видишь? Ты сечешь. Ты абсолютно все сечешь! Ага, точно. Обе. Они совершенно разные. У каждой своя ценность, вид, ощущение, и… Да, детка, да, обе. Решено! Обе – и точка.

Господи помилуй! Она запихивает их в дорожную сумку, которая так и подпрыгивает на водяном матраце.

– А теперь аксессуары!

Старла снова срывается с места, роясь в пустом шкафу.

Кер-плинч, кер-плинч, кер-плинч.

– О, и конечно, я просто обязана взять швейную машинку, потому что джинсы выиграют этот ливайсовский конкурс, беби, только верь в это! Но у меня еще столько работы! – Она бегает из одного угла комнаты в другой, хватает швейные принадлежности и – «ой!» – наступает на пару пластиковых колышков, прежде чем вернуться к шкафу. – «Killing me softlyyy…»

– Эй, ты проигрыватель брать собираешься? – спрашиваю я.

– М-м? Что говоришь? Этот или этот? – Передо мной два пояса из макраме.

– Оба.

– Правильно. Оба. Кстати, что ты спрашивал?

– Проигрыватель. Ты его берешь?

Кер-плинч, кер-плинч.

– Нет. А что?

– Я бы с удовольствием позаимствовал эту пластинку на то время, пока тебя нет. – Она, слушая меня, садится на матрац, обвешанная тысячей поясов. – И еще альбом «First Take»[50]. Ну, понимаешь, чтобы ты всегда была рядом со мной.

– О Джонни, конечно, бери!

Сегодня она нарисовала черные линии под глазами, чтобы «быть похожей на Клеопатру», ее волосы украшает ярко-розовый ободок. В сочетании с ярко-розовым платьем он делает Старлу похожей на картину в стиле поп-арт. Или на сахарную вату на палочке.

Снова смотрю на светящиеся колышки.

– А еще, веришь, Уэб никогда не слышал Роберту Флэк! В смысле, ну кто же не знает Роберту Флэк? Глупыш…

Кер-плинч, кер-плинч. Скребу ногтями запястья и шарю в коробке. Там маловато зеленых колышков для того, что я хочу сделать, поэтому беру парочку красных, фиолетовых, и…

Когда снова поднимаю глаза, она сидит на ковре передо мной, скрестив ноги по-турецки.

– Закончила собираться?

Откладываю «Лайт-Брайт» в сторону и с наслаждением распрямляю спину. Наши колени соприкасаются. Она берет меня за руки и переплетает пальцы.

– Мне очень нравится Уэб, – говорит она.

– О. Мне тоже…

– Я рада, что вы общаетесь.

– Да… он… понимаешь… хороший парень…

– И особенно меня радует то, что он выручил тебя на днях. Не представляю, что бы я делала… – По ее лицу внезапно начинает извиваться пара черных ручейков.

– Старла!

– Прости, что меня там не было…

– Все нормально…

– Эти последние недели были такие…

– Ты не обязана…

– Я была настолько поглощена школой и отъездом и была так счастлива, видя, что ты работаешь с Уэбом, знаешь… В смысле, он кажется действительно милым. И этот доклад, который вы делали, был просто… запредельным, понимаешь? Так прекрасно…

– О… спасибо…

Она тоже видела тот момент между нами? Мне не удалось сделать его незаметным так, как я думал? А кто-нибудь другой видел? Может, поэтому у Скотти сорвало крышу? Может, это было на самом деле. Мне следовало бы рассказать ей все сейчас же. До отъезда. Может, она поймет, что мне делать, как исправить ту неразбериху, в которую я ввязался.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Джонни. Ты кажешься другим… счастливее, я имею в виду… – Она стирает слезу с моей щеки. Надо же, опять не заметил. – Ведь так?

Так ли? Это и есть оно, счастье? Пожимаю плечами.

– И знаешь… ты всегда можешь мне все рассказать. Вообще все… Ты знаешь это, правда?