Зимний зной (СИ)

Однако история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, и мне не остаётся ничего другого, кроме как сожалеть и ждать. Ждать, сохраняя независимый вид.

Терзаясь тоской, звоню дяде Ване, но там тоже глухо — Данил не объявлялся.

Он вообще жив ли, задаюсь я в какой-то момент вопросом.

Узнаю окольными путями, что да, жив и здоров. Можно сказать, процветает и здравствует, активно занимаясь творчеством. От души отлегает немного — от души, но не от сердца.

Как мне забыть этого пацана?!

Рабочий телефон давно мигает вызовом по внутренней связи, волей-неволей вырывая меня из потока тягостных дум.

К счастью, материал по интервью давно готов и даже отредактирован моими более опытными коллегами.

— Тонечка, зайдите к Коре Валерьевне! — раздаётся щебечущий голос секретарши в трубке.

Схватив папку с распечатанными материалами по текущим заданиям, и с гвоздем нашего номера — интервью с ZIMMA, в том числе, я спешу к начальнице. Если она оставит положительную резолюцию на этом документе, интервью немедленно отправится в номер.

Под моей фамилией и без соавторов, впервые, осознаю вдруг с журналистской гордостью. Надо будет тогда переслать этот выпуск родителям!

Хотя нет, не стоит, тут же передумываю я, представив скептическое выражение лица дяди Вани.

Однако в кабинете Коры Валерьевны меня ожидает сюрприз. Вернее, даже не сюрприз, а новость, которая просто ошарашивает.

Начальница не спрашивает меня об интервью или прочей работе. Вместо этого с улыбкой сообщает:

— Антонина Сергеевна, а у нас тут новый эксклюзив от ZIMMA! Традиционно, приглашены вы для получения материала.

Обомлев, я улыбаюсь тоже, но уже в следующую минуту моя вполне искренняя улыбка меркнет. Потому что она добавляет:

— В эту субботу он улетает добровольцем в составе миротворческой миссии с нашими военными в Афганистан.

— Почему он? — только и спрашиваю.

Мне кажется, что я ослышалась.

Афганистан сейчас находится под управлением и полным контролем талибов, исламистско-радикального военизированного движения, запрещенного в большинстве стран мира. В том числе, и в нашей.

Там даже медицины не осталось! Это нищая страна, в которой, если ранят или заболеваешь чем-то серьезнее сезонной простуды, то помощь оказать будет нечем и некому.

Должно быть, белый мальчик-христианин Данил Зимин без специальной военной подготовки, сошел с ума.

Напустив на себя таинственный вид, начальница коротко объясняет мне, что, конечно, не все так просто, и нашим военным там нужно зачем-то закрепиться, и это только подтверждает мою ужасную догадку.

Он ненормальный!

— Данил передал вам номер и время рейса, — протягивает мне бумажку с нацарапанными от руки цифрами.

Бешусь. Мысленно, разумеется.

Лечу в свой кабинет как на крыльях, очень явственно ощущая, как к моему негодованию примешиваются тревога и беспокойство.

Хитер лис, ворчу себе под нос, открывая кабинет. Придумал способ заставить меня позвонить первой! Правда, методы у него.

Ладно, пусть выскажет мне все, что обо мне думает, но я тоже в долгу не останусь!

Однако его телефон не отвечает.

Промаявшись до вечера нестерпимо долгого дня в ожидании, что Даня перезвонит, я принимаюсь разыскивать номера его офиса и названивать уже туда.

В процессе выясняется, что с продюсером Юрием Вирмантасом он больше не сотрудничает.

Мое сердце болезненно сжимается при одной мысли о «Граффит стар» и Клаудиа, которая теперь возглавляет данный продюсерский центр после смерти своего брата, скандально известного Тимура Урусова. Но я заставляю себя набрать и этот номер.

Там его нет тоже. Мне дают какие-то телефоны, и я вздыхаю с заметным облегчением.

Звоню и снова натыкаюсь на вежливых, «отшивающих» меня менеджеров со студии звукозаписи, которая, оказывается, принадлежит ему по праву собственности.

По своим каналам узнаю странную сплетню: Вирмантас не так давно «кинул» Даню, но Клаудиа вынудила его подарить ему эту серьезную звукозаписывающую студию в качестве отступного.

Услышанное кажется фантастическим. Я же точно знаю, что они не вместе. Должна была быть какая-то причина подобного участия певицы!

А впрочем, мне все-равно. Ежу понятно, что у Дани здесь есть все — успешная музыкальная карьера и даже своя студия, блестящее будущее. Пусть даже он, по слухам, работает пока без продюсера. Не суть.

Он хочет все это бросить — зачем, ради чего?

Чтобы уехать в страшное место, где он никто и звать его никак. Откуда такому как он обратный билет светит только в качестве груза двести.

Я вновь звоню ему, и все без толку. До чего же сложно оказывается искать Даню, когда сам он не хочет найтись!

Последующие несколько дней проходят в рабочем аврале и полной сумятице.

Ко дню отлета Дани в Афганистан с военными, я испытываю готовность разыскать его дом и дежурить там круглосуточно под парадной. Чтобы поймать и учинить допрос, совсем как он мне когда-то.

Но время играло против меня, утекая как сквозь пальцы.

В итоге к часу икс в субботу я, ничего нигде не успевающая из-за возрастающей тревоги и вконец измотанная этим, прибыла в аэропорт.