Золотой камертон Чайковского

– Мам, ну как ты не понимаешь? Эта компания обворовывала отца, обманывала его, и они же наверняка его и отравили! Эмка изменяла ему, лгала, а Марина воровала!

– Да, согласна. Это первое, что приходит в голову. Но я, честно говоря, не верю в то, что это сделал кто-то из них, – примирительно проговорила Анна Алексеевна, усаживая сына рядом с собой на диван. – Давай возьмем хотя бы Марину. Ведь она первая, на кого все подумают. Отца отравили, а ведь именно она готовила еду, подавала, и, значит, она первая, на кого укажут. А Марина, при всех ее недостатках, далеко не дура.

– Не дура, но чтобы отвертеться от тюрьмы, могла рискнуть, – возразил ей Даниил. – И потом, она наверняка рассудила так же: раз я первая, у кого была возможность, меня подозревать не станут. Все же поймут, что я не дура.

– Очень рискованно и самонадеянно, – улыбнулась Анна Алексеевна.

– Во всяком случае, я выбросил все продукты из шкафов и холодильника, и даже зубную пасту.

– Вот тут ты прав. Хотя, я думаю, отца отравили не той едой, которую могли есть все. Слишком рискованно, мог еще кто-то пострадать. Я даже не уверена, что его отравили дома.

– Ну, теоретически подсыпать отраву в еду можно где угодно. Например, отец всегда брал с собой на репетицию термос с травяным чаем, Марина могла заранее насыпать в заварку отраву. И извольте радоваться. Марина сидит в Выборге, у нее алиби, а отец отравился, и теоретически даже не дома. А Марина, когда вернулась домой, первым делом термос помыла, а то и вовсе выбросила. Чего не сделаешь, чтобы в тюрьму не сесть. А за кражу отцовских денег ее вполне могли посадить, – горячо заявил Даниил.

– Вот тут ты не прав, – мягко возразила Анна Алексеевна. – Вспомни отца, он никогда не был жестким человеком. Максимум, что ей грозило, это увольнение, ну и еще отец не дал бы рекомендаций. За это не убивают, сынок.

– Возможно, ты права. И отец действительно простил бы ее, но у него имеются юристы, которые занимаются этим вопросом, а уж они-то наверняка доведут дело до суда.

– В этом случае для Марины еще важнее, чтобы отец был жив, потому что он мог бы не допустить передачи дела в суд.

– Не согласен. А теперь возьмем Эмку. Она могла узнать, что отец подал на развод, к тому же поймав ее на измене, ей грозила потеря денег, Марине – свободы. Они могли сговориться. Эмка могла заплатить Марине за убийство отца. Двойная выгода! Эмка же не знала, что отец изменил завещание, уж об этом он ее точно не предупредил.

– А откуда тебе это все известно, о Марине и Эме?

– Мне Алекс сказал, отцовский юрист. Когда мы узнали о смерти отца, я позвонил ему посоветоваться, как дальше, что будет с отцовскими деньгами, – краснея, объяснил Даниил. – Ну и намекнул, что любые сведения могут помочь следствию найти убийцу, вот он и рассказал.

– А больше он ничего не объяснил, какие именно изменения в завещание внес отец? И вообще, тебе не кажется странным, что отец так поспешно составил новое завещание, может, он о чем-то догадывался? Может, ему угрожали?

– Да нет, думаю, ему юристы подсказали. Это же американцы. У них написать завещание, изменить завещание обычная рутина. Раз отец подал на развод из-за измены жены, значит, он наверняка не захочет оставлять ее в числе наследников, думаю, юристы сами подсуетились и подготовили все документы, исключив оттуда Эме.

– Может быть. Тебе виднее, я ваших заокеанских реалий не понимаю.

– Мам, я хочу, чтобы ты немедленно переехала ко мне, сюда, хватит тебе тесниться в своей квартире, – решительно проговорил Даниил, меняя тему.

– Даня, тесниться одной в трехкомнатной квартире? О чем ты говоришь? Мне вполне хватает места, – потрепала сына по волосам Анна Алексеевна.

– Мам, да ты посмотри, какая здесь роскошная квартира, она теперь наша, и место замечательное.

– Дань, меня вполне устраивает собственная квартира. Она сделана по моему вкусу, мне нравится место, рядом любимые магазины, знакомые живут, все мое, привычное, родное. А что я здесь буду делать целыми днями? В этих хоромах порядок и чистоту наводить?

– Наймешь домработницу.

– Марину? – усмехнулась Анна Алексеевна. – Нет, Дань, я сама со всем справляюсь, и мне хорошо дома. Но пока ты в Петербурге, я могу пожить здесь с тобой за компанию, к тому же я ужасно соскучилась и, если честно, надеялась, что ты остановишься у меня. Но раз так сложились обстоятельства, поживем здесь.

– Спасибо.

Как ни хорохорился Даниил, как ни строил из себя крутого парня, у него не было внутренней уверенности, что он все делает правильно, что он справится с бедой, выстоит, особенно здесь, в Петербурге, где не было папиных юристов. Так что мамина поддержка ему была очень важна. Так же, как и ее присутствие. Да и смерть отца, на которого он привык полагаться, к чьей защите и заботе привык, напугала его, выбила почву из-под ног, заставила о многом задуматься.