Зов горы

– Ага. Вообще, элитный бордель, не должны были… Ты это, возьми мне кофе и блины какие-нибудь, я все деньги спустил. Остался, вот, один конверт – информатору. Хотел и его прогулять, не успел…

– Сколько же они стоили, эти девки? – спросила я.

– А ты что – думаешь, у меня много денег? Я с собой только двадцать штук взял. Рублей, тетя! Все, что нажито непосильным трудом.

– Все? – недоверчиво переспросила я.

Он вдруг ужасно обиделся.

– Если хочешь знать, у меня долгов – пятьсот тысяч долларов!

И гордо выпрямился, словно говорил не о долгах, а о доходах.

– Ах… – сказала я.

– То-то!

– И как это ты умудрился?

– Как все. Головокружение от успехов. Я ведь раньше здания в собственность отвоевывал. Взялся для Фоменко за один завод…

– Спиртовой?

– Знаешь? – польщенно удивился он. – Короче, он мне заплатил двадцать миллионов гонорара. Ну, и я решил вложиться в магазин одежды. Шейби-шик, гранж.

– А по-русски?

– По-русски, как твоя юбка, только в сто раз дороже. Во-о-т.

Он на минуту улетел мыслями в прошлое, затих.

– Ну и? – поторопила я.

– Ну и все. Через год зафиксировал убытки – триста тысяч баксов. Оставил все компаньону и до свидания.

– А чего не пошло-то?

– Ты понимаешь: не надо было в белую растамаживать. Мне говорили, что даже ЦУМ в черную везет. Но я хотел цивилизованно, выпендривался. ЦУМ пусть таможит в черную – а я буду белый, как ангел…

Он взял мой блин, потом передвинул к себе мою чашку кофе и начал пить. Очки его сползли на кончик носа и запотели. Теперь я увидела, что его глаза красные, словно он все утро нырял в Финском заливе.

– А почему триста тысяч? – спросила я. – Ты же сказал: пятьсот.

– Да набежало. Я ведь чел из ЦАО, живу красиво. Хату на Остоженке снимаю.

– С такими долгами?

– Ты думаешь, если я однушку в Бибирево буду снимать – мои долги уменьшатся? Знаешь народную мудрость: убытки или прибыли – неважно. Главное – оборот… И вообще, тетя, не стоит копить богатства на земле, все это суета и томление духа. Вон, Фоменко – уж такой острожный. И чего? Рассыпается. Всего не предусмотришь. Ты, вон, макушку прикрыл, а тебе пендель по заднице. Лучше расслабиться и жить сегодняшним днем.

Он без зазрения совести допивал мой кофе, одним глазом все-таки наблюдая за мной. Он явно был уверен, что его история произвела на меня впечатление.

И он был прав: я была крайне впечатлена. Но по другой причине.

«Что же это такое? – в очередной раз подумала я. – Что за любительщина клубится вокруг этого несчастного рассыпающегося богача?»

Пора было все прояснить.

– Правильно ли я поняла, – сказала я. – Ты – юрист, специалист по вопросам собственности?

– Это одна из сторон моей деятельности, – кусая блин, поправил он. – Снегирев меня заставил еще детективную лицензию получить.

– Короче, ты – не Шерлок Холмс, скажем прямо. И тем не менее именно ты занимаешься поисками дочери Фоменко. Три дня назад убит важнейший свидетель, и до этого факта дело есть только мелкому решале-неудачнику и учительнице рисования из Троицка. Нет, я правильно излагаю?

– Ах вот как! – сказал он и отставил чашку в сторону. – Вот мы как, значит? Ну тогда слушай сюда, капуста. Галина Фоменко пропала полтора года назад. Просто ушла из дома и не вернулась. Полтора года ее искала вся полиция Российской Федерации, а также лучшие частные детективы страны и парочка экстрасенсов. Но ее не нашли, не нашли также ее тело. И вот сейчас появляешься ты, вся такая в резиновых сандалиях, типа с татуировкой дракона, и начинаешь учить, как надо искать пропавших. И только потому, заметь, что тебе страсть как хочется получить двести тысяч баксов!

– То есть смерть Мирзоева как бы ничего не значит?

– А что она может значить? Старичок, бывший мент, идет от дочери и встречает чувака, который, о ужас, курит недалеко от детской площадки. Наш герой делает ему замечание, чувак справедливо отвечает: батя, отвянь. Но ментовская профессиональная тупость не дает Мирзоеву отойти в сторону. Слово за слово – эдак можно и Папу Римского из себя вывести. Чувак к тому же пивасика выпил за ужином. В общем, он бьет его по башке и дело с концом.

– Вообще-то он бьет его заточкой.

– Да, точно. Бьет заточкой. Ты спрашиваешь, как это связано с исчезновением Галины Фоменко? Я отвечаю: никак!

Он здорово разозлился. Кажется, этот пижон на меня запал, и моя отповедь, вкупе с похмельным чувством вины, затронула его эго… Я отвернулась, посмотрела в окно.

Невероятное разгильдяйство вокруг поисков этой несчастной девушки – что стало его причиной? Действительно ли все уверены, что Галину уже не найти, и настойчивость ее отца – это просто блажь богатея? Или за этим стоит что-то еще?

– Скажи, а что все-таки думает полиция по поводу Галины Фоменко? – спросила я, повернувшись к нему. – Какие версии?