Звезды смотрят вниз

Она надела шляпу и пошла с Дэвидом и Сэмми на пляж, и они сидели втроем на мягком песке и были счастливы. Время от времени Дэвид поглядывал на Энни, которая сидела с откинутой назад головой и закрытыми глазами, подставляя лицо яркому солнцу. Энни была для него загадкой. Славная она, всегда была замечательно славная девушка: тихая, скромная, честная и мужественная. В Энни не заметно женского кокетства. А между тем у нее красивая, статная фигура, красивые руки и ноги, тугая грудь, прекрасная мягкая линия шеи. Ее спокойное лицо, в эту минуту обращенное к солнцу, по-настоящему прекрасно серьезной, немного меланхолической красотой. Она совершенно не обращает внимания на свою наружность, а между тем обладает почти классической красотой, которой гордилась бы любая женщина на ее месте. Да, Энни совсем не тщеславна, вот что странно; она упрямо-независима, но нет в ней ни суетности, ни самомнения. У нее так мало самомнения, что она боится ему «наскучить», боится помешать. Дэвида удивляло, что Энни так благоговеет перед ним, никогда он этого за ней не замечал раньше. А теперь, хотя бы уже по всевозраставшей почтительности к нему миссис Лесли (явное влияние Энни!), он чувствовал, что Энни почти боится его. И, лежа подле нее на песке, в то время как Сэмми возился со своим ведерком у воды, он вдруг приподнялся на локте и сказал:

– Что такое за последнее время стало между нами, Энни? Ведь мы когда-то были наилучшими друзьями.

Все еще жмуря глаза от солнца, она отвечала:

– У меня нет на свете лучшего друга, чем вы, Дэвид.

Он хмуро посмотрел на нее, пропуская сквозь пальцы золотистый песок:

– Хотел бы я знать, что у вас на уме, Энни. Хотел бы трясти вас до тех пор, пока не вытрясу из вас правду. А то вы превратились в какую-то Мону Лизу. Ей-богу, я, кажется, готов отколотить вас.

– На вашем месте я бы не стала рисковать, – сказала она, улыбаясь, – я довольно сильная.

– Послушайте, – сказал Дэвид после минутного молчания. – Я знаю, что с вами делать! – Он с комическим гневом смотрел на закрытые глаза Энни. – Сегодня вечером, когда вы уложите Сэмми, я свезу вас в луна-парк. Я вас заставлю проделать все сумасшедшие, головокружительные и жуткие аттракционы, какие только там имеются. Я вас втисну в самую гущу танцующих, покатаю на электрическом моторе и «американских горках». И когда вы будете вертеться в воздухе со скоростью восьмидесяти миль в час, я хорошенько погляжу на вас и увижу, жива ли еще в вас прежняя Энни.

– Я бы хотела покататься на «американских горках», – заметила она все с той же веселой, обезоруживающей невозмутимостью. – Но это стоит дорого, да?

Дэвид упал на песок и захохотал:

– Энни, Энни, вы неподражаемы! Мы покатаемся на «американских горках», хотя бы это стоило миллион и грозило нам верной смертью!

И они отправились. Ничего не подозревавший Сэмми был ублаготворен мятными конфетами и уложен раньше обычного, а Дэвид с Энни пошли в луна-парк в Тайнмаус. Ветер улегся, и наступил тихий, ласковый вечер. Дэвиду почему-то неожиданно ярко вспомнились вечера, которые они с Дженни проводили в Каллеркотсе в их медовый месяц. И, когда он и Энни проходили мимо Каллеркотса, ему захотелось поговорить о Дженни. Он сказал:

– Вы знаете, что я когда-то приезжал сюда с Дженни?

– Да, как же, знаю, – ответила Энни, невольно бросив на него странный взгляд.

– Теперь это кажется таким далеким…

– А между тем прошло не так много времени.

Они помолчали. Потом Дэвид, погруженный в свои мысли, внезапно охваченный нежностью к Дженни, заговорил снова:

– Знаете, я очень скучаю по Дженни. Иногда мне ее ужасно недостает. Я все еще не перестал надеяться, что она вернется ко мне.

Опять наступило молчание, и длилось оно долго. Потом Энни отозвалась:

– Я тоже надеюсь на это, Дэвид. Я всегда знала, что вы к ней крепко привязаны.

Остальной путь они прошли молча, и когда пришли в луна-парк, то почти казалось, что вечер будет неудачен, так как Энни была не только молчалива, но и неизвестно почему, удрученной. Но Дэвид твердо решил расшевелить ее и вывести из этой беспричинной меланхолии. Забыв о своем собственном скверном настроении, он попросту из кожи лез: водил Энни повсюду – начал с зала кривых зеркал, а оттуда перешел к «чертову колесу». Когда они сорвались вниз, оба на одну циновку, Энни улыбнулась дрожащей улыбкой.

– Вот это уж лучше! – сказал одобрительно Дэвид и потащил ее к «американским горкам».