Андрей Платонович Платонов
[Андрей Платонов] усиленно интересуется философией, о чем можно судить и по рассказу «История мерея Прокопия Жабрина», где есть реминисценция на название фундаментального труда П. Флоренского «Столп и утверждение истины» (1914). Этот рассказ, впервые опубликованный в воронежской газете «Репейник» (1923, № 10), вошел в первый сборник прозы писателя «Епифанские шлюзы» (1927).
«…Тихая ночь войны, проникнутая взорами тысяч бодрствующих людей, медленно лилась по земле…Четвертая контратака немцев была отбита. Полк Мещерина продвинулся в заданном направлении, и его батальоны заняли новые рубежи…»
«Сколь разумны чудеса натуры, дорогой брат мой Бертран! Сколь обильна сокровенность пространств, то непостижимо даже самому благородному сердцу! Зришь ли ты, хотя бы умозрительно, местожительство своего брата в глубине азийского континента? Ведомо мне, того ты не умопостигаешь. Ведомо мне, что твои взоры очарованы многошумной Еуропой и многолюдством родного моего Ньюкестля, где мореплавателей всегда изрядно и есть чем утешиться образованному взору…»
Герои «Шарманки» – идеальные люди только что созданной страны Советов. Молодёжь, идущая к социализму через каждое, даже самое бытовое, действие, ребята, для которых «Идея» уже успела стать частью сердца, и старшее поколение, тянущее нарождающееся государство к бюрократии и окостенению. Их столкновение, взаимное удивление и становится двигателем сюжета. «Идея» начинает помещаться в прокрустово ложе «руководства массами» и ставится предметом охоты буржуазных агентов.
«…Изобретателей-кустарей я видел, видел вечные двигатели, работающие моченым и сухим песком, но еще не наблюдал мастерового, ставшего ради изобретательства совершенным техническим интеллигентом, и притом личными усилиями…»
Пьеса, написанная в беллетризованной форме на основе документальных источников, доступных писателю в 1940-е годы, оживляет Пушкина-лицеиста и дает ощущение, что дети XIX века не очень сильно отличались от их ровесников века 20-го, а теперь уже и 21-го. Приезжая из лицея на побывку домой, Саша, вопреки обидам родственников, сразу рвется в людскую – повидаться с любимой няней и, по-детски бунтуя против классовой несправедливости, демонстративно обедает вместе с крепостными – хлебает похлебку с черствым хлебом. Арина Родионовна не может наглядеться на своего любимца и словно провидица, предчувствует его судьбу, великое предназначение.