«– Ага, скотина! А если мы вот тебе сейчас голову спилим?! Вот этой вот пилой спилим живому? Хорошо тебе будет? Ну, признавайся, скотина! Плохо или хорошо?»
Андрей Бычков , Андрей Станиславович Бычков
«Их было двое или трое, может быть, четверо. Сколько же точно, никто не знал. Никто из тех, с кем я потом разговаривал и с кем произошло то же, что и со мной. Я пил пиво на "Речном", просто стоял на улице, глядя в осеннее небо, как серое кое-где наливается черным, а потом белеет. Ну а они вдруг подошли. Они все были в белых куртках. "Здравствуйте", – сказал один из них. Я удивленно передернул плечами, давая понять, что это какая-то ошибка. Он усмехнулся, а тот, который был слева от него, тоже сказал: "Здравствуйте". Тогда я еще не заметил, что у них одинаковые лица, но, видимо, подсознательно это как-то во мне отложилось, и когда со мной поздоровался третий, а потом четвертый, мне стало не по себе.».
«Так было и в ту ночь, когда без двадцати три смолк рев мощных "мерседесов" и настала какая-то странная тишина. Я был абсолютно один в этой своей комнате, в этой жарко натопленной комнате, которую я снимал всего за сорок баксов. И вдруг понял, чего, быть может, эта великая книга от меня и хотела: что мир вовне никогда не изменится и что он всегда будет мне враждебен, всегда будет сильнее, но что и у меня будет оружие, единственное оружие, если только я смогу его в себе назвать.»
«Трр-р-рр! Я путешествую в одних носках. Хоп-па! Проверка документов в автобусе. Денег осталось на два дня. Я не хочу работать. Шепнуть этой: "Черные чулки скоро выйдут из моды". Йок – сделать ртом той. Вышел из автобуса. Иду пешком. Просто иду и иду по улице. Вон там мусорщик. Надо бы попреследовать и его. Потому что я – зомби! Йах-ха!»
«Вагон качало. Длинная светящаяся гирлянда поезда проходила туннель. Если бы земля была прозрачна, то можно было бы видеть светящиеся метрополитенные нити. Но он был не снаружи, а внутри. Так странно смотреть через вагоны – они яркие, блестящие и полупустые, – смотреть и видеть, как изгибается тело поезда. Светящиеся бессмысленные бусины, и ты в одной из них.»
«Моцарт приехал в Ялту в конце марта. Весна в том году была ранняя и обещала быть холодной и затяжной. "Кого бы выбрать на роль Сальери?" – печально подумал он.».
Если коротко, то речь в романе о герое и о его поисках другого героя, и об «идеальной возлюбленной», которая может их символически соединить, о ее ипостасях. С литературно-философской точки зрения – это роман, отсылающий к концепту Делеза о распадении классического образа на ансамбль отношений, в частности спора героев романа (адептов Пруста и Рембо) об оппозиции принципов реальности и воображения. Стилистически роман написан «с оглядкой» на открытия Джойса и на музыкальную манеру английской рок-группы “Emerson, Lake and Palmer”. С психоаналитической точки зрения это роман о фрагментации личности. С религиозной – о поисках свободы. С социально-нравственной – о сопротивлении современной реальности. Отрывки публиковались в НГ, «Литературной России», на сайтах Сетевой Словесности и Арт-Монстра.В 2014 г. рукопись романа получила премию НГ «Нонконформизм».
Андрей Станиславович Бычков
Андрей Бычков – один из ярких представителей современного русского авангарда. Автор восьми книг прозы в России и пяти книг, изданных на Западе. Лауреат и финалист нескольких литературных и кинематографических премий. Фильм Валерия Рубинчика «Нанкинский пейзаж» по сценарию Бычкова по мнению авторитетных критиков вошел в дюжину лучших российских фильмов «нулевых». Одна из пьес Бычкова была поставлена на Бродвее. В эту небольшую подборку вошли избранные эссе автора о писателях, художниках и режиссерах, статьи о литературе и современном литературном процессе, а также некоторые из интервью.«Не так много сегодня художественных произведений (как, впрочем, и всегда), которые можно в полном смысле слова назвать свободными. То же и в отношении авторов – как писателей, так и поэтов. Суверенность, стоящая за гранью признания, нынче не в моде. На дворе мода на современность. И оттого так много рабов современности. И так мало метафизики…» (А. Бычков).
Андрей Бычков – авангардист, один из самых ярких и необычных современных русских писателей, автор нескольких книг в России и за рубежом, сценарист культового фильма Валерия Рубинчика «Нанкинский пейзаж». Лауреат премий «Silver Bullet» (USA) и «Нонконформизм», финалист премии Андрея Белого. Роман «Переспать с идиотом» – это не только история героя и его «двойника» – актера из театра даунов, но это также и история женщины, выбирающей себе наказание. Это роман о пороке и об избавлении от порока. Сюжет черпает свою подъемную силу в третьем платоновском начале, которое зовется «хорой» и проявляет себя в этом философском романе посредством языковой игры. Прозу Бычкова высоко оценил Юрий Мамлеев: «Творчество Андрея Бычкова глубоко русское по той простой причине, что здесь снова приоткрывается та самая бездна, которая завещана нам еще Достоевским. Романы Бычкова это продолжение великой русской традиции. Здесь есть глубина духа, глубина проникновения в материал, и это великая заслуга автора». В оформлении обложки использована картина художника Станислава Бычкова, отца автора книги.
Андрей Бычков – автор яркий и необычный. Гештальт-терапевт, эссеист, прозаик, преподаватель курса «Антропологическое письмо», сценарист культового фильма Валерия Рубинчика «Нанкинский пейзаж», в прошлом физик-теоретик. Лауреат премий «Silver Bullet» (USA), «Тенета», «Нонконформизм», финалист премии Андрея Белого.«Тот же и другой» – роман о безумии и смерти. Это одна из тех опасных книг, которые возвращают читателя к проклятым и невозможным вопросам – зачем, почему? Нет ответа. «Пиши кровью, – говорит Ницше, – и ты узнаешь, что кровь есть дух».В оформлении обложки использована картина художника Станислава Бычкова, отца автора книги.
В художественной мысли современности и прошлых веков автор ищет основания поставить личность и человека превыше статуса члена общества. В наши сверхсоциальные времена, во времена «экстаза коммуникации», «симулякров консерватизма» и «оргазма технологий» автор отчаянно пытается отстоять последнюю из иллюзий и вернуться к дискурсу об искусстве и литературе как «практике себя».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.