Древний Египет. XIII век до н.э. — «белое пятно» в истории великой цивилизации. Гиксосы (цари пастухов) — таинственный народ-орден, явившийся из азиатских песков и захвативший страну фараонов на 200 лет. Роман известного писателя Михаила Попова — это история грандиозного восстания против тёмного владычества пришельцев-гиксосов. Читателя ожидают дворцовые интриги, кровавые сражения, тайны древних храмов, любовь и смерть на берегах вечного Нила!
Михаил Михайлович Попов
Надо было сразу догадаться, что день будет плохой. Разбудил меня звонок: Василиса. Обрадовала, что «очень продвинулась», ей пришел обнадеживающий ответ из Барнаульского архива, там прощупывается важная зацепка. «Здорово», — крикнул я и тут же сообщил, что стою голый на холодном полу перед душевой кабиной. «Я еще позвоню» сказала она. Когда я в самом деле начал раздеваться, чтобы забраться под душ, позвонил Савушка. «Слушай, дурак, приезжай!» Он рассказал, что сидит сейчас на бережку, вода как стекло, солнце только-только показалось, тишина, птаха чирикнула, рай! «Приезжай, чего ты там в своей Москве, одни кирпичи в асфальте». «Приеду, приеду». «Да, врешь ты все», — он бросил трубку, будто обиделся, хотя такой разговор происходил у нас уже, наверно, в сотый раз. Бог любит троицу, говорила моя неверующая мама, и была права: третья радость ждала меня уже на улице. Он увидел меня раньше, чем я его, от встречи было не увернуться. Старик приветственно вскинул трость, и стал призывно работать ею и левой рукой. Скорей ко мне, как я рад тебя видеть! Удивительный человек Ипполит Игнатьевич, тридцать лет убежден, что я отношусь к нему с глубочайшим уважением, и готов ради него на любые подвиги. Он стоял рядом с мертвой клумбой посреди двора. К этой же клумбе через несколько минут моя бывшая сожительница Нина, существо когда-то мною страстно любимое, потом глубоко ненавидимое, а теперь мне безразличное, доставит девочку Майю. Якобы мою дочь...
XII век, Иерусалим. В схватке за Святой город столкнулись король Бодуэн IV и грозный лев ислама — Саладин. Но не меньшую роль в развитии событий играют и «тайные властители» — магистр ордена тамплиеров и загадочный Старец Горы с армией убийц-ассасинов. Кровь, золото, любовь и предательство — все смешалось в большом котле, кипящем на костре ярости, интриг и амбиций. Грядет решающая битва, которая должна спасти или погубить королевство крестоносцев.
Первый век до Рождества Христова. Римская республика стремительно расширяет свои границы, аппетиты патрициев растут, а вместе с ними – амбициозность, алчность и вседозволенность. Из-за самоуправства Рима вспыхивает первая гражданская война, в которой вчерашние союзники с неимоверной жестокостью принялись истреблять друг друга. В этой войне отличился молодой претор Луций Корнелий Сулла, получивший в награду должность консула. Но всего лишь два года спустя, во время войны с Митридатом, он был объявлен изменником, а его сторонники в сенате уничтожены.Однако Сулла вернулся в Италию с огромным войском и стал полновластным хозяином Рима – диктатором…
Роман Михаила Попова «На кресах всходних» («На восточных рубежах») воссоздает картину грандиозного партизанского движения в Белоруссии во время Великой Отечественной войны, освещая тему народной войны с немецкими оккупантами. В центре событий – простая белорусская деревня, где под гнетом нацизма отдельные человеческие судьбы сплетаются в сложную, драматическую сагу.
Начало шестнадцатого века, в водах Северной Африки хозяйничает алжирский пират Харудж Барбаросса (Краснобородый). Личный друг турецкого султана и заклятый враг испанского короля, Барбаросса, благодаря своей воле, жестокости и коварству, проделал невероятный путь от раба на галере до властителя Алжира. Однако испанцы не пожелали мириться с властью Барбароссы на суше и на море и всеми силами старались низвергнуть самозванца-правителя…
— Дя–адя Саша, мне даже как–то неловко становится за вас. Откуда у вас это низкопоклонство перед этим поганым Востоком! — Ну, зачем ты так, Дениска? — «Дениска» у вас звучит, как «редиска». — Каждый слышит то, что боится услышать. — Да это ладно, и пусть, но ваша готовность в каждом куске верблюжьего навоза углядеть самобытность и урок всем нам, ей–богу, злит. — Ну, какой же навоз, Денис, Будда все–таки Будда. Ты же на Будду в данном случае решил наехать, да?