Варлам Тихонович Шаламов
Рассказ Варлама Шаламова «Иван Фёдорович» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
Рассказ Варлама Шаламова «Спецзаказ» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
Рассказ Варлама Шаламова «Лида» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
«Как это началось? В какой из зимних дней изменился ветер и все стало слишком страшным? Осенью мы еще рабо…Как это началось? Бригаду Клюева задержали на работе. Неслыханный случай. Забой был оцеплен конвоем. Забой – это разрез, яма огромная, по краю которой и встал конвой…»
«В этот город на горе второй и последний раз в жизни меня привезли летом сорок пятого года. Из этого города меня привезли на суд в трибунал два года тому назад, дали десять лет, и я скитался по витаминным, обещающим смерть, командировкам, щипал стланик, лежал в больнице, снова работал на командировках и с участка «Ключ Алмазный», где условия были невыносимы, – бежал, был задержан и отдан под следствие…»
Рассказ Варлама Шаламова «Сентенция» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
«Андреев вышел из штольни и пошел в ламповую сдавать свою потухшую «вольфу».«Опять ведь привяжутся, – лениво думал он про службу безопасности. – Проволока-то сорвана…»
В данной книге представлены письма Варлама Тихоновича Шаламова к Александру Исаевичу Солженицыну.
«Когда я кончил фельдшерские курсы и стал работать в больнице, главный лагерный вопрос – жить или не жить – был снят и было ясно, что только выстрел, или удар топора, или рухнувшая на голову вселенная помешают мне дожить до своего намеченного в небесах предела...»
«Мы сидели на поваленной бурей огромной лиственнице. Деревья в краю вечной мерзлоты едва держатся за неуютную землю, и буря легко вырывает их с корнями и валит на землю. Платонов рассказывал мне историю своей здешней жизни – второй нашей жизни на этом свете…»
В рассказе Варлама Шаламова «Прокаженные», входящего в сборник колымских рассказов «Левый берег», говорится о судьбах больных проказой в послевоенный период.
Рассказ Варлама Шаламова «Потомок декабриста» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы.Написанное Шаламовым – это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада.Рассказ входит в авторский сборник «Артист лопаты».
Рассказ Варлама Шаламова «Прокуратор Иудеи» открывает цикл колымских рассказов из сборника «Левый берег».
«Письмо лежало на черном закопченном столе как льдинка. Дверцы железной печки-бочки были раскрыты, каменный уголь рдел, как брусничное варенье в консервной банке, и льдинка должна была растаять, истончиться, исчезнуть. Но льдинка не таяла, и Серафим испугался, поняв, что льдинка – письмо, и письмо именно ему, Серафиму…»
РАСКОЛЬНИКОВ Федор Федорович [псевдоним Ильина, 1892-] — советский писатель и журналист. Происходит из семьи духовного звания. Член ВКП(б) с 1910. С 1911–1914 работал в партийной прессе. Во время войны 1914 — во флоте. После Февральской революции руководил кронштадтской газетой «Голос правды», был председателем Кронштадтского совета. В октябрьские дни — участник боев под Пулковым. После Октября — комиссар морского генерального штаба, замнаркоммора, командующий волжской флотилией, член РВС восточного фронта. В 1919 — участник взятия Казани, командующий Каспийской флотилией. В 1920 — командующий Балтфлотом. С 1921–1923 — полпред в Афганистане. С 1924–1930 редактировал журнал «Красная новь», был членом коллегии Наркомпроса и начальником Главискусства. С 1930–1934 — на дипломатической работе. Награжден двумя орденами Красного знамени.
Рассказ Варлама Шаламова «Последний бой майора Пугачёва» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
«Человек был стар, длиннорук, силен. В молодости он пережил травму душевную, был осужден как вредитель на десять лет и был привезен на Северный Урал на строительство Вишерского бумажного комбината. Здесь оказалось, что страна нуждается в его инженерных знаниях, – его послали не землю копать, а руководить строительством…»
«Как топчут дорогу по снежной целине? Впереди идет человек, потея и ругаясь, едва переставляя ноги, поминутно увязая в рыхлом глубоком снегу. Человек уходит далеко, отмечая свой путь неровными черными ямами…»
«Когда мы, все четверо, пришли на ключ Дусканья, мы так радовались, что почти не говорили друг с другом. Мы боялись, что наше путешествие сюда чья-то ошибка или чья-то шутка, что нас вернут назад в зловещие, залитые холодной водой – растаявшим льдом – каменные забои прииска…»
«Поздно ночью Криста вызвали «за конбазу». Так звали в лагере домик, прижавшийся к сопке у края поселка. Там жил следователь по особо важным делам, как острили в лагере, ибо в лагере не было дел не особо важных – каждый проступок, и видимость проступка, мог быть наказан смертью. Или смерть, или полное оправдание…»
«Крист был высокого роста, а фельдшер еще выше, широкоплечий, мордастый – Кристу уже давно, много лет, все начальники казались мордастыми. Поставив Криста в угол, фельдшер разглядывал свою добычу с явным одобрением…»
«Ужин кончился. Глебов неторопливо вылизал миску, тщательно сгреб со стола хлебные крошки в левую ладонь и, поднеся ее ко рту, бережно слизал крошки с ладони. Не глотая, он ощущал, как слюна во рту густо и жадно обволакивает крошечный комочек хлеба…»
«На земле у порога амбулатории были свежие следы медвежьих когтей. Замочек, хитрый винтовой замочек, которым запиралась дверь, валялся в кустах, вырванный вместе с пробоями, прямо «с мясом»…»
Рассказ Варлама Шаламова «Алмазная карта» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
Рассказ Варлама Шаламова «Медведи» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
«Каждый мой рассказ – это абсолютная достоверность», – писал Варлам Шаламов, чья проза беспощадна, горька и откровенна. В состав этой книги вошли ранние рассказы писателя, пьеса о лагерном быте «Анна Ивановна», стихотворения, эссе и заметки.
«В тайге у меня была тропа чудесная. Сам я ее проложил летом, когда запасал дрова на зиму. Сушняка вокруг избы было много – конусообразные лиственницы, серые, как из папье-маше, были натыканы в болоте, будто колья….»