"Мои методы работы не подогнаны под какой-то определенный план, — признавался Конан Дойл репортеру в 1905 году. — Я пишу, когда я в настроении. Не диктую, а всю вещь пишу пером. Пишу медленно и очень редко вношу поправки, если же иногда и вношу, обычно выходит только хуже, и тогда я восстанавливаю прежний вариант. Поправка обычно требует переделки целого куска. Первое впечатление всегда оказывается самым лучшим". Это интервью было напечатано под заголовком "Неудача Конан Дойла-драматурга". Именно драматургическое направление приняла его работа после второй женитьбы. Он сочинял новые и перерабатывал в пьесы свои старые рассказы. Что касается "неудачи Конан Дойла", речь шла о переделке "Бригадира Жерара", сюжета о его популярном герое эпохи Регентства. "Я предлагал эту пьесу чуть ли не каждому постановщику в Лондоне, — рассказывал Конан Дойл, — но все безрезультатно. Никто не решался. А почему, не знаю. Я и теперь совершенно убежден, что это хорошая пьеса. А они совершенно убеждены, что плохая". Между тем "Шерлок Холмс" Уильяма Джиллета продолжал идти при полных залах.

Но спустя несколько месяцев "Бригадир Жерар" обрел неожиданного сторонника в лице актера Льюиса Уоллера, сыгравшего Д’ Артаньяна, Хотспора, Генриха V и славившегося как кумир молодежи. Уоллер, опытный театральный режиссер, взялся поставить пьесу и сыграть заглавную роль. Начались репетиции, но Конан Дойл не мог оставить без надзора своего героя. В романе он страницу за страницей вдохновенно заполнял описаниями золотых галунов на мундирах, сабель с самоцветами на рукоятях, пистолетами с узорной насечкой. В театре же его страсть к исторической достоверности представляла серьезное препятствие. Явившись на генеральную репетицию, он с ужасом увидел группу гусарских офицеров, возвращающихся после последней наполеоновской кампании, — они торжественным маршем вышли на сцену в сверкающих оранжевых с серебром мундирах. "Они воины, — закричал он, — а не артисты балета!" По настоянию автора дорогие театральные костюмы вываляли в пыли и грязи. Уоллеру такая аутентичность пришлась не по вкусу. Свой мундир он как звезда постановки оставил незапятнанным.

Уоллер в своем незапятнанном костюме дебютировал весной 1906 года. Спектакль, по оценке Конан Дойла, был великолепный. Но публика привыкла видеть своего любимца в роли гордого героя, а не незадачливого горемыки, и потому не смеялась и не аплодировала. В результате "Бригадир Жерар" скоро сошел со сцены. Конан Дойл был разочарован, но вынес из совместной работы глубокое уважение к уроженцу Испании Уоллеру: "Не знаю, какая кровь течет в жилах Уоллера, то ли еврейская, то ли баскская, то ли та и другая. Знаю только, что человек получился замечательный".

Три года спустя они опять сотрудничали, на этот раз при постановке пьесы "Светочи судьбы" — откровенной мелодрамы, больше подходившей таланту Уоллера. Билеты не раскупались, и "Светочи" продержались всего несколько месяцев, да и то лишь благодаря тому, что и Уоллер, и Конан Дойл оплатили все расходы из своего кармана. Впрочем, автор как оптимист приписал неуклонное падение сборов необычно знойному лету.

Конан Дойл все время возвращался мыслями к Шерлоку Холмсу. Еще до того, как его очередная пьеса "Дом Темперлеев" сошла со сцены, стало ясно, что неудача оборачивается большими долгами, не говоря о плате за аренду пустующего театра. Ситуация, как он сам признал, трудная, если не сказать — отчаянная. Отчаянная ситуация требует отчаянных мер, и потому осажденный автор возвратился на Бейкер-стрит к своей неизменной дойной коровушке — Шерлоку Холмсу.