Потом я видел некоторых из этих ребят на улице - компания из пяти или шести собралась вокруг какого-то мальчугана чуть постарше. Они периодически сплевывали на пол и что-то говорили зажатому парню. Я не слышал слов - сначала просто смотрел. Потом зажатый парень, кажется, начал что-то просить у них, и те заулыбались … затем внезапно один из них резко сплюнул на землю и пнул паренька в живот. Я больше не стоял - подбежал и раскидал этих парней. Тот мальчуган, что пнул паренька, помнится, пытался сопротивляться и хотел ударить меня - я просто аккуратно отбросил его - тогда они все дали деру. У хрипящего и согнувшегося от боли парня я таки узнал, что он у них взял денег в долг, кажется рублей пятьсот - матери на лекарство. Но долг так пока и не смог вернуть, хотя прошло уже около двух недель …

В тот день я проводил парня до дому - он жил недалеко. Я обезопасил ему этот день - но кто, кто сможет обезопасить ему остальные дни его жизни от таких, как эти, кто, Александр?!

А на следующий день я стал свидетелем еще более занятной сцены. Решил поприсутствовать на уроке - математике, кажется. До сих пор картина стоит перед глазами: совсем молодая и уже плачущая учительница, и класс, злорадно улюлюкающий над ней …

Они подложили ей крысу в письменный стол. Это в этот раз - а в прошлые были размазанные красками стулья, веером нарезанный классный журнал, даже кнопки на стуле …

Это я узнал от нее тот день, когда вынужден был вмешаться и силой прекратить этот “урок” издевательства (вот ребята то радовались что смогут свалить домой раньше!) и утешал эту девушку, еще совсем недавно закончившую педагогический ВУЗ и устроившуюся на свою первую работу …

Через три недели Лариса (так звали молодую учительницу) уволилась, не в силах больше это терпеть - уволилась так же, как и предыдущие три девочки … Только вот продержалась она больше всех - три месяца. Остальные не выдерживали и этого.

Она уволилась - а я продолжал работать. Но у меня был другой класс, Саша! Их еще не коснулось тогда это страшное влияние - они были достойными людьми, эти уже почти что выпускники!

Тот класс, свидетелем школьной жизни которого я так случайно стал, считался, оказывается, в школе “одним из худших”. То есть худшим в компании наряду с некоторыми другими … Учителя сами рассказывали, что основную проблему как раз и стали составлять эти классы молодых школьников - а отнюдь не старшие, как было раньше. Старшеклассники сейчас казались ангелами по сравнению с маленькими “ребятишками”. И каждый год становилось все сложнее … Благо и радость, если кому-то из учителей удавалось воспитать и поставить на место какой-то из младших классов и тем более научить их уважению к учебе! Но это удавалось единицам, а остальные классы ставились на самотек …”

Потом Игорь вдруг поднялся, лицо его приняло какое-то твердо-каменное выражение, и глаза засверкали.

“Когда положение учителя стоит на уровне грязного раба, и в сердце нет уважения к труду, а есть лишь к деньгам - тогда и начинает рождаться этот бред, эта гадость, Саша! И бороться с этим надо, видя причину и устраняя ее - а с этим надо бороться! Если мы хотим оставить за собой достойное поколение, мы должны бороться за это - мы просто обязаны это делать, если человечество хочет продолжать жить! Надо приучать людей любить ближнего, любить труд, любить самосовершенствование - это залог здоровой жизни … да и жизни вообще. Казалось бы, всем известные истины, но ведь надо прилагать их к жизни, надо вносить их - в жизнь, жизнь надо строить на них! Вот что надо, Саша, очень надо - это наш спасительный путь“.

Игорь говорил, а я слушал. Тогда я еще понимал далеко не все его слова и мысли - теперь понимаю больше, намного больше. Теперь я и вижу больше, может быть даже как он.

Но обратимся вновь к его словам.

“Помнится, как-то ко мне после занятий пришла женщина - мать одного из ребят, что учились у меня. Кажется, Славы. Ей было лет тридцать, хотя выглядела, Саша, она намного больше. Она была очень взволнована и испугана - и я вскоре узнал, почему.

Ее сын пропал из дому … просто - пропал. Никаких записок, ничего, что могло бы вывести на его след. Она уже обзвонила и милицию, и все другие службы. Как она сказала мне - “Слава очень хорошо отзывался о Вас и вы ему очень нравились - Вы стали даже чуть ли ни его кумиром. Он искренне любил Вас - и я это видела. А сегодня он пропал …”. Женщина заплакала - я, как мог, стал ее утешать.

“Он … ведь … у … меня … хороший. Только … только вот … пьет. И … я … глупая сама … сама приучила … его … к этому! Как … же я перед ним … виновата!”.

Слова доносились из всхлипов женщины и таяли в воздухе. Ясно, видимо парень в очередном запое, подумалось мне … хотя … что-то внутри подсказывало, что я, к счастью, совсем не прав … я научился доверять этому что-то, которое называл чувство-знанием. Чем я мог помочь здесь? Поиски уже идут и ее сына все равно скоро должны найти - я мог только убедить в этом эту плачущую женщину. И я убеждал.