ГАРКУША. Это наши в городе! Будет чем подлечиться! Быстро, мужики, на свободу! Юрий Витальевич, с прибором на подстраховку!

Все идут в тамбур и толпятся у двери. Иванов прибегает с дозиметром, начинает измерения. Внезапно дверь распахивается и на пороге возникает Дубоус в полной парадной офицерской форме, при кортике и белых перчатках. На груди — медали и ордена. Иванов с перепугу начинает мерять Дубоуса.

ДУБОУС. Ага! Вот вы где, голубчики! Замечательно, просто замечательно! Весь институт мобилизован, а вы прячетесь как тараканы в цель и думаете переждать! Стыдно, товарищи! Чему мы вас учили?! Дезертиры, не побоюсь этого слова. Своей бы рукой, лично, в двадцать четыре часа! (Иванову.) Перестаньте тыкать в меня дозиметром!

ИВАНОВ. Простите, но вы, кажется, поражены!

ДУБОУС. Еще бы не поразиться — вы ведь, кажется, пьяны! Да не кажется, а точно! А ну, дыхните!

Иванов выдыхает.

ДУБОУС. Пьян. Пьян, как сапожник! (Заходит внутрь.) Мама родная, да что же это такое?! Что вы сделали с образцовым убежищем?! Это же бордель в чистом виде! (Открывает дверь в туалет, оттуда вываливается полуодетая Дородных.) Баба! А запах-то, а запах! (Дородных тошнит.) Публичный дом! (Командует Дородных.) Смир-но! Кругом! Оправиться! Где комендант?! Где Зенин?!

Вперед выталкивают Зенина.

ЗЕНИН. Ва-ва-ва…

ДУБОУС. Это ты!!! В таком виде?!! Его все ищут, с ног сбились, а он… с бабами… пьяный… обосраный… позор!! (Обходит Зенина кругом, презрительно оглядывая его.) Вас назначили командиром сводного районного отряда! Такая честь! А вы?!

ЗЕНИН. Па-па-ртизанского?

ДУБОУС. Еще и шутит!! Сводный районный отряд по заготовке кормов — это тебе не шуточки! Сверху каждый час звонят: где Зенин?! Где Зенин?! А он… (Машет рукой.)

Зенин падает в обмороке.

РЕБЕЗОВА. Не кричите на него! Он контуженный!

ДУБОУС. Бутылкой! (Замечает Гаркушу, язвительно.) А-а, Иван Данилыч! А тебя жена по всему городу ищет.

Гаркуша цепляется за Лапина, потом начинает плакать скупыми мужскими слезами на плече у Лапина. Дубоус замечает спальню молодоженов.

А это что за вавилоны тут вы присобачили?!

ИВАНОВ (телом закрывает вход в спальню). Сюда нельзя!

ДУБОУС. Мне?! Нельзя?! Кругом!

Дубоус отдергивает штору. Обнаженные Маша и Толик с испугом смотрят на посиневшего от гнева Дубоуса.

ИВАНОВ. Это муж и жена! Им можно так! Я, как представитель Советской власти на оккупированной территории! Я депутат! Я их поженил!

ДУБОУС. Дожили. Срам. Коллективный секс! Позор на весь город! Наверх! Немедленно наверх! Пусть видят этот сношарий! Собственными глазами! По высшей мере! (Видит полупустую полку.) Где материалы пленумов?

ИВАНОВ. В туалете. (Дубоус хватается за голову.) Но вы же нас заперли! Мы думали, что война! Что нам оставалось делать?!

ДУБОУС. Все могу простить — но не это! Свиньи так не поступают — не гадят, где живут. Коллекционные партийные документы на подтирку?! Вы за это ответите по высшей мере!

Гаркуша тихонько подает Иванову табуретку. Видно, что в душе Иванова идет скрытая борьба.

ЛАПИН (падает на колени, преграждая путь Дубоусу). Не губите нас! Мы ни в чем не виноваты! Мы же в отпуску, мы отдыхаем. Мы… мы жили, как смогли. Не гудите же, Василий Константинович! (Рыдает.)

ДУБОУС. Пустите меня! Вы мне за все ответите, мерзавцы!

Иванов, решившись, наконец, бьет сзади табуреткой по Дубоусовой голове. Полная тишина. Все смотрят на Дубоуса. Немного покачавшись, он разворачивается на сто восемьдесят градусов.

(Тихим голосом.) Все собрались? Вот и чудненько! Попрошу весь личный состав построиться по одному.