Священник повернулся, чтобы уйти, но остановился и взглянул на Лорента.

— Вы знаете молодого парня по имени Бернард? Он хуту, ходит в зеленой рубашке в клетку, иногда носит соломенную шляпу.

Лорент несколько удивился: он полагал, что священник погружен в скорбь об умершей матери.

— Да, я его знаю. Он вернулся из Гома, из лагеря. Те, кто организует гуманитарную помощь, не умеют отличить хороших парней от плохих. Пришла ПАР, хуту бежали, а эти волонтеры теперь раздают им еду и одеяла. Да, я хорошо его знаю.

— Он и не скрывает, что принимал участие в геноциде.

Лорент кивнул:

— Здесь таких большинство.

— Он признался, что убивал людей в церкви.

— Я тоже об этом слышал.

— Почему вы его не забираете?

— В смысле, почему не арестуем? Но кто видел, как он убивал? Те, кто там лежат, — мертвы. Где свидетели, которые выступят в суде? Если солдаты из ПАР прослышат про такого, как Бернард, то захотят отвести его в кусты и там шлепнуть. Но тогда их самих арестуют. Двоих уже судили за убийство одного хуту, заподозренного в геноциде. Мы можем только присматривать за ним.

— А если кто-то, не солдат, увидит того, кто убил его семью, и отомстит? — спросил священник.

Он выжидающе замолчал, и Лорент произнес:

— Я его пойму.

— Вы его арестуете?

Лорент ответил, глядя священнику в глаза:

— Я доложу, что искал, но найти не смог.

Священник молча кивнул, потом повернулся и направился к дому, и тут Лорент вспомнил о письме.

— Святой отец! — Он достал письмо из кармана. — У меня тут еще кое-что от вашего брата.

Шанталь взяла у него конверт и протянула священнику и снова положила ладонь ему на руку. Лорент наблюдал за ними: священник бросил взгляд на конверт и, сказав что-то экономке, коснулся ее плеча. И Лорент снова отметил, что этот обмен прикосновениями был для них очень естественным делом.

3

Священник направился к дому, а Шанталь вернулась к столу.

— Он предложил вам выпить, если пожелаете.

— А он вернется?

— Он не сказал. — Голос у нее был усталый.

— Можно со льдом, — сказал Лорент, приближаясь к столу. — Он меня, честно говоря, удивил этим разговором. Мне показалось, он смотрит на церковь, что смерть матери напомнила ему о мертвецах там, внутри.

Теперь они говорили на английском, родном языке Лорента.

— Он хотел бы похоронить их, но бургомистр, тот самый, что призывал милицию хуту войти и убить их, запрещает, говорит, пусть все остается как есть, что церковь им лучший памятник. — Она протянула Лоренту бокал с виски. — Вы можете мне это объяснить?

— Он называет это памятником, — сказал Лорент. — Можно подумать, что мистер Дорогой Костюм теперь раскаивается: смотрите, люди, его мучает совесть. Но я считаю, он держит мертвецов в церкви потому, что тем самым как бы говорит с гордостью: «Глядите, это мы сделали!» Ты тогда тоже была в церкви?

— Нет, я была в Кигали, — ответила Шанталь. — Весь тот день я слушала новости по радио. Диск-жокей призывал хуту исполнить долг, выходить на улицы и убивать. Он, например, говорил: «Тутси сейчас в офисе авиакомпании „Бурунди“ на Рю де Лак Нашо. Идите и убейте их. Тутси в банке на авеню де Русумо». Словно у радио есть глаза. Я слышала, как диск-жокей говорил, что милиция нужна в таких-то и таких-то общинах за городом, и назвал эту, где жили мои родители.

— Ты, должно быть, испугалась за них.

— Конечно, но я не успела приехать вовремя.

— А священник? Он где был тогда?

— Здесь, — сказала Шанталь, наливая себе виски в бокал со льдом. — Будь вы тогда не в Уганде, а тут, то были бы мертвы или покалечены. А отец Данн был здесь. Правда, утром того дня он ездил в Кигали, в госпиталь — навестить нашего старого священника, отца Тореки, который умер через две недели после этого. Отец Тореки служил здесь сорок лет, половину своей жизни. В тот день они тоже слушали радио, которое призывало отряды хуту нападать на общины. Отец Тореки велел отцу Данну возвращаться домой и собрать всех в церкви, потому что церковь ведь всегда считалась убежищем. Вот в церкви и собралось шестьдесят или семьдесят перепуганных людей. Отец Данн как раз был в алтаре, шла самая торжественная часть мессы — освящение Даров, схождение Святого Духа. И в этот самый миг они ворвались в церковь с воплями «Убивай тараканов!», инъензи, и начали убивать всех подряд, даже малышей, пока не перебили всех до одного. Спастись не удалось никому. Кое-кого из женщин эти мясники вытащили во двор и изнасиловали, а потом все равно убили. Вы способны представить это? Отец Данн с алтаря смотрел, как убивают его прихожан!

— И он не попытался остановить их? — спросил Лорент.

— А как бы он смог их остановить? В Мокото священники ушли из монастыря, а тысячу их прихожан убили!

Лорент задумался, машинально подставив Шанталь бокал, и она налила ему еще порцию виски. Лорент все время считал, что Шанталь была искалечена здесь, в этой церкви, и сказал об этом вслух.