Лишь увидев его в кабинете, в обычной человеческой обстановке, я понял, насколько он огромен. Он неудобно устроился в углу дивана, раскрыв крылья и положив правое на сиденье, а левое — на пол, доставая им до самой двери. В комнате стоял страшный холод, чувствовавшийся уже в коридоре. Черные глаза существа были почти закрыты, веки сомкнулись, оставив лишь узкие щели. При виде меня он не пошевелился, похожий на причудливое темно–серое чучело, невесть как оказавшееся в криминалистическом отделе.

— Ты ее не принес, — сказал вампир, когда я закрыл за собой дверь. — Зачем ты хотел меня видеть? Чтобы сообщить, что отказался?

— Разумеется, не для этого, — ответил я, садясь на наколдованный стул против дивана. — Когда ты почувствовал, что я встречал твоего собрата, ты узнал что-нибудь еще, кроме того, что я сказал о кости?

— Нет. — Вампир был краток.

— Дело в том, что эту кость когда-то превратили в волшебную палочку, и она несет в себе часть сознания твоего сородича.

Мой собеседник пошевелился, слегка выпрямившись, но ничего не сказал.

— Палочки у меня действительно нет, и я не знаю, где она. Если честно, встав перед выбором, отдать кость тебе или тому, у кого она сейчас, я долго не думал. Мне объяснили, что сознание и магия, присущие этой кости, каким-то образом повлияли на моего ребенка. Могу предположить, что будет, если я отдам ее тебе, но представления не имею, что тогда станет с моим сыном. В том числе поэтому она сейчас у другого человека, и думаю, они нашли общий язык.

Вампир молча смотрел на меня, потом сказал:

— Почему его кость повлияла не на тебя, а на твоего ребенка?

— Она повлияла — я оказался посредником, который передал ее магию дальше.

— Расскажи о своем сыне. Что заставляет тебя согласиться с тем, будто в нем есть наша часть?

— Он не любит и опасается людей; раньше боялся всех, теперь — только незнакомых. Иногда он предсказывает будущие события, которые не всегда относятся к лично нему или к нашей семье. У него есть магические способности, которые обычные люди получают только заведя палочку и научившись им… Понимаю, все это звучит не слишком убедительно — бывают талантливые дети–маги, есть и чересчур застенчивые, и если бы не эта зима, я бы продолжал считать его просто необычным ребенком с особенностями развития. Но мне сказали правду — между ним и костью есть связь, обмен информацией. Даже я видел во сне того, кому она принадлежала.

Вампир пошире открыл глаза и сцепил длинные руки у колен.

— Если бы ты принес мне кость, я бы разорвал эту связь.

— А вдруг ему станет хуже?

— Или ты просто не хочешь ее разрывать, — помедлив, сказал вампир.

— Или не хочу, — согласился я.

Вампир вздохнул совсем по–человечески.

— Ну хорошо. И зачем ты здесь?

— До сих пор мы воспитывали сына так, словно он обычный ребенок с необычными способностями. Но это неправильный подход. Я собираюсь забрать его к себе в Шотландию и ищу ему подходящего учителя. Ты можешь кого-нибудь посоветовать?

Вампир, наконец, вышел из своей неподвижности. Зашуршав крыльями, он поднялся, слегка согнув свою нескладную фигуру, чтобы не стукнуться головой о потолок.

— Ты хочешь нанять учителя–вампира? — спросил он, и в его голосе послышалось неподдельное изумление. — Для своего ребенка?

— В общем, да, — сказал я. — Хочу. Научить его обычным человеческим вещам может любой, но в нем есть часть, которая активно на него влияет, и это влияние с каждым годом становится все сильнее. Если не обращать внимания, неизвестно, чем это закончится. Он должен научиться управлять своими способностями. Всеми, какие у него есть.

— И ты не боишься? — поинтересовался вампир. Я отрицательно покачал головой:

— Вы вполне традиционные хищники. Люди — не ваша добыча.

— Но они могут ею стать.

— Между прочим, мы тоже не вегетарианцы, — заметил я.

Вампиру мой ответ понравился. Он усмехнулся и сел на диван.

— Хорошо, — сказал он. — Я вижу твои мотивы, ты мне не врешь, и ты самый странный человек из всех, кто встречался мне в Легионе. Я поспрашиваю, не согласится ли на это предложение кто-нибудь из моих родственников. Возможно, у твоего сына будет учитель.

В начале лета, когда у Кана закончились занятия, я стал брать его на выходные в Шотландию, чтобы он постепенно привыкал к новому месту. Узнав о моих планах пригласить вампира в качестве воспитателя, портрет Риддла, хоть и довольный тем, что после ритуала экзорцизма его душа наконец покинула сей бренный мир, обвинил меня в абсурдной и недостойной безответственности. Вампиры — непредсказуемые существа, говорил он, у них своя этика, и даже если твой сын с магической точки зрения отчасти принадлежит их племени, это совсем не значит, что им можно настолько доверять. В ответ я напомнил Риддлу, что в Хогвартсе нас целый год учил оборотень, который, в отличие от вампиров, начисто утрачивал предсказуемость в полнолуния, а также привел в пример его собственные эксперименты, посоветовав не читать мне мораль: кто-кто, а он — не лучший кандидат в проповедники.