— Это просто. Во–первых, я ищу спонсоров для нашей новой лаборатории. Пока она только в проекте, и нам нужны вложения. В Китае все гранты уже разобраны, а тут так удачно звонишь ты… Надеюсь, на благотворительном вечере у всех будет достаточно благотворительное настроение, чтобы подумать о более полезном вложении капиталов, чем эти ваши доходяги–колдуны. Ну а во–вторых, мне просто интересно посмотреть, как ты тут живешь.

Два с половиной года назад, вскоре после прибытия в Лондон, я посетил Клайва Пирса. Многие десятилетия Пирс был руководителем разведывательной сети Легиона в Великобритании, хотя в этой ипостаси его мало кто знал. Следуя за слугой–эльфом по коридору, украшенному портретами предков и картинами со сценами баталий, в которых эти предки, возможно, сражались, я чувствовал себя неуютно; построенный в середине девятнадцатого века каменный дом обладал тяжелой, давящей атмосферой, и хотя в нем жило довольно много людей, включая младшую сестру Трента с семьей, кроме слуги я больше никого не встретил. Эльф привел меня в просторный кабинет, вдоль стен которого стояли высокие книжные шкафы с непрозрачными стеклами, а на диване у окна сидел сам хозяин поместья.

— Думаю, теперь ты лучше понимаешь, что здесь тогда происходило, — сказал мне Пирс через некоторое время.

— Понимаю, — ответил я, совершенно не желая касаться этой темы. — Хотя вмешательство Легиона могло бы не допустить переворота.

— Глядя в прошлое, нам кажется, что мы могли бы сделать то или это, но в настоящем у нас никогда нет выбора, — сказал Пирс. — В настоящем мы всегда делаем что-то одно, потому что данное действие является наиболее вероятным при всех известных — и неизвестных — векторах влияния.

Я угрюмо молчал. Азбучные истины мне не требовались.

— Могу привести тебе несколько причин, по которым мы этого не сделали, — продолжил Пирс, — но ты и сам их знаешь, став одним из нас.

— Я тоже могу привести вам несколько причин, по которым вы могли это сделать.

— На самом деле только одну, — сказал Клайв Пирс. Я замер, не спуская глаз с хозяина дома. — Прости, — он слегка склонил голову, — но это жизнь. В ней редко бывает так, как мы хотим, тем более если мы понимаем свои желания только после того, как всё случилось. В первую войну с Волдемортом Легион предлагал Министерству свои услуги, однако ему было отказано. Англичане не желали чужих войск на своей территории, и их можно понять: когда в стране хаос и бойня, совсем не хочется видеть в ней сомнительную, мало кому известную военную организацию. Потом произошел случай с Поттером, и все успокоились. Что до второй войны, Фадж был идиотом, с ним не имело смысла разговаривать, а Скримджер — он знал о нас и вполне мог попросить о помощи, если бы счел нужным… или переступил через свою гордость. В конце концов, мы не няньки; пусть каждый сам принимает решение и отвечает за него.

— Не надо было ничего ждать и ничего просить, — упрямо сказал я. — Надо было просто придти и поймать его. Как мы делаем это сейчас.

— Сейчас мир другой, — философски заметил Пирс. — Мы дичаем, и дичаем стремительно, а потому можем позволить себе то, чего не могли раньше. Я смотрю в будущее с большим пессимизмом.

— Кто-то называет это одичание прогрессом.

— И ты?

— Не знаю. Я не смотрю так широко.

— Линг, нам в этом жить. Последствия того, что мы делаем или чего не делаем, однажды станут нашим настоящим. Мы должны быть лично заинтересованы…

— В таком случае, почему вы не были лично заинтересованы тогда? Ведь сейчас наше настоящее было бы другим!

Пирс вздохнул.

— Потому что мы не могли без спроса ввести сюда те немногие войска, что у нас были, и не могли поручить решение проблемы отдельным специалистам, потому что нам не хватало информации. Время было упущено — когда Риддл вернулся, стало поздно что-либо предпринимать. Если бы в первую войну Легион смог наладить хорошие отношения с Дамблдором, возможно, совместными усилиями мы бы действительно предотвратили возвращение Риддла. Но Легион не смог — Дамблдор категорически нам не доверял.

— Но он же к вам обращался…

— Он обращался лично ко мне, а не к Легиону. Даже если он догадывался о нашей связи, то никак не дал это понять. Он просил меня как частное лицо, и в нужный момент я пришел, потому что на самом деле был лично заинтересован. У легионеров ведь есть известная свобода действий, разве не так?

— Тебе туда не хочется, — констатировала Ин перед выходом. Я покачал головой:

— Хочется не хочется, а надо.