— Думаешь, я сижу здесь и жалею о прошлом?

— У тебя нет прошлого. Тебе всего месяц. Жалеешь ты о чем-то или нет, это прошлое не твое, а той души, которая, как тебе кажется, всё ещё в этом мире.

— Мне не кажется, — процедил портрет, резко подняв голову. — Я знаю. Есть вещи, в которых ты просто уверен. Если бы моя душа была где-то еще, если бы она сгинула, растворилась в небытии после смерти тела, я бы это знал. Я бы чувствовал себя завершенным. А она — как сквозняк, как щель в окне, откуда тянет холодом и тоской. Она не даст мне покоя, пока остаётся здесь в таком состоянии.

— Об ее состоянии надо было думать раньше, — огрызнулся я. Слышать от Волдеморта такие слова было почти противно. В отличии от меня, портрет проявил выдержку и не стал пререкаться.

— Раньше я думал о других вещах, — спокойно сказал он. — А сейчас — об этих. Всему свое время, Линг.

Я молчал, понимая, почему разозлен: это была реакция на жалобу, на слабость, которую я не хотел видеть и не хотел прощать. Конечно, в чем-то он прав — в конце концов, это была его жизнь, и если он распорядился ею так по–дурацки…

— Знаю, ты не можешь простить мне Северуса, — проговорил портрет, — и мне жаль, что все так вышло. Мне действительно жаль.

Я думал, сейчас он добавит: "Тем более он не был хозяином палочки", но портрет больше ничего не сказал, и поэтому мне пришлось ответить:

— Я его много кому не могу простить, но ты в этом списке последний. Ничего другого я от тебя не ожидал.

— Зато от других ты ожидал иного, — сразу согласился Риддл. — Я думал об этом, пока сидел тут один. И о том, что ты должен быть ко мне гораздо менее терпим: я ведь знаю, как ты к нему относился, и как он относился к тебе… Но ты, кажется, не слишком расположен говорить на эту тему?

— Да, не слишком, — проговорил я после паузы, подавив в себе пугающе сильное желание спросить, а как ко мне относился Снейп. — Давай лучше вернемся к твоей душе–сквозняку. Поскольку невыразимцев мы исключили, нужен новый подозреваемый, у которого есть личный мотив желать твоей душе как можно дольше оставаться в примитивном состоянии и не давать ей возможности восстановиться, чтобы двигаться дальше.

Портрет усмехнулся.

— Такие подозреваемых наберется не один десяток.

— Я так не думаю. На самом деле подозреваемый всего один.

Риддл поднял брови в немом вопросе, и я сказал:

— Много ли ты знаешь об Олливандере?

Глава 11

Вероятно, синий свитер с белым барашком служил Эмилии Мазерс рабочей одеждой, специально нацеленной на отвлечение собеседника, или же она была просто консервативна. Когда мы со Шварцем вошли в кабинет Поттера, первое, что я увидел, это весело глядящий на меня барашек с улыбкой на морде, в то время как его обладательница с головой ушла в происходившее на экране ноутбука, то и дело стуча пальцами по клавиатуре. Поттер нетерпеливо вращался в кресле за общим столом.

Больше на совещании никого не было. Мы с мисс Мазерс познакомились во второй раз; выяснилось, что она служит криминалистом в Управлении и с этого дня работает в нашей группе по расследованию всего того хаоса, которым мы занимались. Бартлетт был отстранен, как и обещал Поттер, а Вулф со своей командой занимался похищением анимага — пока безрезультатно.

— Для начала подведем неутешительные итоги, — мрачно, но деловито произнес Поттер, когда мы уселись за стол, а мисс Мазерс оторвала глаза от экрана. — Мы не нашли тех, кто напал на мою группу и на ваших людей во время захвата американца. Мы не нашли тех, кто пытался вскрыть гробницу. Мы не знаем, кто убил анимага и был ли американец как-то связан с нападавшими. Наша версия о сквибах не подтвердилась, а сам анимаг был украден из хранилища. Можно констатировать, что за эти два месяца мы не только не продвинулись вперед, а, скорее, отодвинулись назад.

Он окинул нас выжидающим взглядом. Шварц сказал:

— На это можно посмотреть и с другой стороны. У нас есть рабочая гипотеза, касающаяся заказчиков, и если удастся доказать, что это действительно они, все вопросы отпадут сами собой.

— Именно что гипотеза, — ответил Поттер. — Догадка, под которой нет фактов, по крайней мере, прямых.

— Прямые факты — это когда преступление совершается на ваших глазах, когда вы можете показать на убийцу и сказать: вот он, потому что я его видел, — возразил Шварц. — Здесь на такую роскошь не стоит рассчитывать, поэтому будем исходить из фактов косвенных. А их не так уж и мало, если подумать.

— Кроме убийства и похищения анимага я что-то больше ничего не припомню.

Шварц собрался объяснить свою мысль, но я опередил его, спросив у Поттера:

— Ты знаешь, что в эти выходные было в Хогсмиде?

Помедлив, тот кивнул:

— Знаю. Миграционная служба ищет нелегалов.

Я смотрел на него, но Гарри молчал. Потом он развел руками:

— Что? Это официальная информация, меня там не было.