— Водку держу на крайний случай, — объяснил Поттер, вертя в руках бутылку. Он словно видел ее впервые и на несколько секунд ушел в себя, погрузившись в воспоминания или представляя, как эту бутылку когда-то держал Блэк.

— Ты все еще по нему скучаешь?

Гарри очнулся и посмотрел на меня.

— Нет, не скучаю. Но если бы он не умер, моя жизнь была бы другой.

— Более сумасшедшей.

— Хотя бы. Правда, теперь для сумасшествия у меня есть ты.

Сириусова заначка очень быстро кончилась, и Поттер достал еще одну, на этот раз почти полную. Мы разожгли огонь, вытащили продукты и начали готовить, говоря о чем угодно, кроме того, что произошло в Азкабане. Поттер жарил мясо, а я состряпал какой-то невообразимый гарнир из всего, что попадалось мне под руки и что можно было потушить в огромной глубокой сковороде. Дементоры умыкнули у меня достаточно энергии, чтобы я потратил на ужин больше времени, чем обычно. Подкрепившись, расслабившись и почувствовав себя относительно довольным жизнью, я спросил у Поттера, чем закончилось его чтение тюремных журналов, и не нашел ли он там каких-нибудь интересных имен.

— Разве мы ожидали их найти? — сказал он в ответ. — Мы хотели посмотреть на их реакцию, заставить понервничать, чтобы они что-нибудь сделали и ошиблись. Или чтобы наш визит вправил им мозги, и они перестали якшаться с заговорщиками. Знаешь, что я сказал журналистам? Что бумаги, конечно, в порядке, и согласно ним никаких иностранных граждан в тюрьме не содержится, но это не значит, что их там действительно нет, поэтому в самое ближайшее время аврорат будет ходатайствовать о проверке всех заключенных. А если со сквибами вдруг что-нибудь произойдет, ваш пражский некромант обязательно об этом узнает и сразу же сообщит.

— Совсем не хочется мотаться к нему с фотографиями еще раз, — ответил я, — но идея хорошая. Надеюсь, Стражи не станут рисковать. Они не убийцы, хотя и хитрые твари. Если они тесно сошлись с невыразимцами, ничего хорошего от этого союза не жди. У невыразимцев — новые секретные технологии, у Стражей — технологии древние и тоже никому не известные. Имея такое, не хотеть политической власти просто грех.

Поттер некоторое время молчал, и на его лице проступало выражение озабоченности.

— Мы вот тут с тобой сейчас водку пьем, — сказал он, наконец, — а там, в Хогсмиде, черт знает что творится. Я поверить не могу, что Бруствер санкционировал это безобразие.

— А раньше вы куда смотрели? Понимаю, что это не дело аврората, но такие вопросы нельзя запускать. Видели же, во что деревня превращается.

— Весь мир превращается, — нехотя ответил Поттер. — Не уверен, что с этим на данной стадии можно что-то сделать.

— И это повод, чтобы не делать ничего?

— Это надо принять, как данность, — нравоучительно сказал он. — Но не думай, что я одобряю то, что там сейчас происходит.

— А то, что там происходило раньше, ты одобряешь? Магглов–нелегалов, которые живут в Хогсмиде, ты одобряешь? Детей–колдунов, которые не ходят ни в какие школы и непонятно чем занимаются круглые сутки? Незарегистрированные палочки, подпольные лавки с такими товарами, на фоне которых ассортимент магазинов Темного тупика — просто детские игрушки? Это ты одобряешь?

Поттер ничего не ответил, тыча вилкой в остатки картофелины на краю тарелки. Выражение его лица постепенно менялось от преувеличенной озабоченности к сомнению, потом губы растянулись в кривой улыбке, и он начал посмеиваться.

— Что? — спросил я.

— Это, конечно, не мое дело, — поблескивая очками, сказал Гарри, — но по–моему, ты на нее запал.

— Нет! — возмутился я. — И что за подростковый сленг — "запал"!

— Ди, она тебе нравится, не отрицай! "Пусть мисс Мазерс идет со мной"… — передразнил он.

— Я так сказал, чтобы вы полчаса не пререкались перед Стражами.

— Ну и что, ну и попререкались бы. Они бы пережили. Я тебе вот что скажу, — он ткнул вилкой в мою сторону. — Такие отношения на работе до добра не доведут, тем более тебя.

— Какие еще отношения? И что значит "тем более меня"?! Господи, Поттер, ничего нет. Да у меня жена — оборотень, она за километр почует, если я с кем-то был.

Гарри смотрел на меня с интересом.

— Бедняга Ди, тебе не позавидуешь. Хотя мне почему-то кажется, что нюх жены тебя не остановит.

— Слушай, я не святой, — сказал я, отрицательно качая головой. — Но и не бабник. За мной не тянется шлейф из разбитых сердец. Бывало, да, но ничего серьезного. И даже несерьезного, кстати.

— Ты, наверное, после этого долго дома не показывался? — предположил Поттер.

— Время роли не играет. Она все равное чувствует.

— Ругается?

— Нет! Хотя лучше бы ругалась. Она — лиса, — повторил я слова Мадими, — и о людях не слишком высокого мнения, тем более о мужчинах. Поэтому она не считает это изменами, просто человеческой слабостью. Вот если бы я переспал с другой лисицей… даже не хочется представлять, что бы в этом случае меня ожидало. Мэй может пугать, реально.

Поттер смотрел на меня молча, но никакого осуждения в его глазах я не видел, хотя не сомневался — его поведение в семье полностью отличается от моего.